Серия терактов в Париже, унесшая 129 жизней, приковала к себе внимание всего мира, вызвав не только впечатляющую волну скорби и солидарности со стороны обычных людей, но и массовый страх каждого стать следующей жертвой. Этот страх, как не раз уже случалось, используется правительствами для усиления контроля и оправдания любых решительных действий как внутри своих стран, так и вовне. Мы публикуем короткий текст знаменитого американского теоретика Джудит Батлер, которая оказалась в Париже в этот страшный день.
Я в Париже. Прошлым вечером я была рядом с местом происшествия на улице Бомарше. Все, кого я знаю, в порядке, но множество незнакомых мне людей погибло, ранено или находится в трауре. Это потрясает и вызывает ужас.
Дискуссии, случившиеся после этих событий на общественном телевидении, ясно дают понять, что «чрезвычайное положение», пусть и введенное на время, все-таки означает усиление государственной безопасности. Вопросы, которые обсуждались на телевидении, включают в себя милитаризацию полиции, пространство свободы и то, как бороться с «исламом». Олланд заявил, что это война, и ведет себя как верховный главнокомандующий французской армии. Граница между армией и государством стирается. Среди выгодных особенностей специальных распоряжений власти в режиме чрезвычайного положения были бесплатный проезд на такси прошлой ночью и больницы, открывшие свои двери для всех пострадавших.
Тех комментаторов, которые пытаются обозначить различия между типами мусульманских сообществ и политическими позициями, обвиняют в погоне за «деталями». По-видимому, для того, чтобы одолеть врага, нужно, чтобы он был един и понятен, поэтому различия между мусульманами и джихадистами так сложно обозначить в процессе общественных дискуссий. Интересно, что Олланд объявил трехдневный траур во время усиления мер безопасности – еще один способ увидеть, что «траур превращается в закон». Но в то же время государство не должно ограничивать свободу для того, чтобы ее защищать – этот парадокс, как кажется, не заботит участников дискуссии. Да, теракты очевидным образом были направлены на места сосредоточения французских свобод: кафе, концертный зал, футбольный стадион. Жестокие убийства, совершенные одним из террористов в концертном зале, по-видимому, были призваны обвинить Франции в невмешательстве в сирийский конфликт (против Асада) и Запада во вторжении в Ирак (против ранее господствующего режима). Обвинение в отсутствии, если так можно сказать, позиции, направленной против западной интервенции как таковой. Сейчас Саркози предлагает лагеря для задержанных по подозрению в контактах с джихадистами.
Держу пари, что в ближайшие дни стоит следить за ходом разговора на тему свободы, и что этот разговор будет иметь влияние на вопрос о государственной безопасности и приведет к сужению набора имеющихся в нашем распоряжении версий демократии. Одна из свобод была атакована врагом, другая будет ограничена государством. Государство защищает подвергнутую террористической атаке версию свободы как центр самой Франции и в то же время урезает свободу собраний в период траура и готовится к еще большей милитаризации полиции. Политический вопрос, как кажется, заключается в следующем: какого рода правый проект победит на предстоящих выборах? И что теперь будет включать в себя правый спектр, если Марин Ле Пен оказывается в его центре? Жуткие, грустные и тревожные времена, но хочется надеяться, что, переживая их, мы все еще можем думать, говорить и действовать.
Город подавлен, но этим утром появились признаки того, что на некоторое время возобновилась его обычная жизнь.
Перевод Марины Симаковой
]]>