fka Bad girl LIAR — Открытая левая http://openleft.ru Один шаг действительного движения важнее целой дюжины программ (Маркс) Tue, 30 Apr 2024 10:51:25 +0000 ru-RU hourly 1 https://wordpress.org/?v=4.9.25 Бог есть (бог) http://openleft.ru/?p=6692 http://openleft.ru/?p=6692#comments Thu, 20 Aug 2015 05:42:28 +0000 http://openleft.ru/?p=6692 chrnБог есть, он—та реальность, с которой приходится считаться сегодня любому атеисту. Бог активен и современен, он участвует во множестве разных историй, которые касаются и атеистов. Начать с последней—с погрома на выставке в Манеже, кончить чем угодно еще—например, впечатляющими успехами Исламского Государства.

Бог существует для множества людей, которые ощутимо влияют на жизнь и даже смерть тех, кто мог бы назвать себя атеистом. Значит, как фактор социальной реальности бог существует и для «неверующих».

Возможно, его присутствие ощущается ими даже в большей степени, чем теми, кто законодательно объединен под ярлыком «верующие».
Тем больше бросается в глаза, что сегодня в России, когда Русская православная церковь переживает энергичный расцвет, про самого бога говорят очень мало. Куда больше говорят про «чувства верующих».

Концепция «чувств верующих» подразумевает, что бог реален только для тех, кто принадлежит той или иной религии институционально. Между тем, любой, кто может описать себя как «атеиста», всегда включен в активные отношения с богом, которые заключаются в решении интересующего как «верующих», так и «неверующих» вопроса о конечности человеческого существования и этических проблемах, которые неизбежно из этого вытекают.

Даже человеком, называющим себя атеистом, вопрос о существовании бога, не может быть решен раз и навсегда. Для любого субъекта этот вопрос находится в состоянии никогда не прекращающегося обдумывания. Заключив, что бога не существует, условный атеист не перестанет возвращаться к этому несуществованию. Таким образом, отношения атеиста с богом никогда не прекращаются. И, значит, разделение—тем более, законодательное—людей в смысле их отношений с богом на «верующих» и «неверующих» условно, ошибочно и вредно для общества в целом.

Нет доказательств тому, что «атеист» мыслит о боге меньше, чем «верующий». Вполне вероятно, что иной атеист думает о боге больше иного верующего.Кресты_МалевичаБог существует для атеиста как минимум в двух смыслах. Во-первых, в личном—то есть, как тот, кого атеист лично для себя мыслит в качестве несуществующего, постоянно к этому несуществованию возвращаясь. Во-вторых, в социальном— как тот, кто влияет на его (и других) социальное существование через тех субъектов, которые мыслят бога в качестве существующего. Таким образом, бог предстает как социальный актор, материализующийся для условного атеиста в самых различных видах—будь то благотворительность, блины на Пасху или храм на месте детской площадки.

Бог, признанный некоторым количеством субъектов существующим—материалистически ощутимый, «реальный» актор, по-разному влияющий, например, на жизненные условия граждан светских государств, переживающих консервативный поворот. Если бы некоторые граждане не признавали бога существующим, другие граждане не выходили на пикеты против строительства храмов в их районах. Таким образом, бог существует и для тех, кто хочет строить храм, и для тех, кто протестует против строительства храма.

Религиозные лидеры могут сколько угодно осуждать действия радикальных фанатиков в Сирии или в Нигерии, но проблема в том, что для этих фанатиков бог существует, и его существование становится реальным фактором, влияющим на жизни тех, кто подвергается насилию на захваченных ими территориях, независимо от того, верят они в его существование или нет. Церковные иерархи могут признавать веру фанатиков неправильной, это не отменит того, что фанатики мыслят бога существующим. Также, как бог существует для атеистов Шарли Эбдо—он весьма ощутимо существует для них в виде бога, существующего для фундаменталистов.

Тем не менее, законодательная формулировка о «чувствах верующих» лишает значительную часть людей, состоящих в активных и непрерывных отношениях с богом, права на мышление о нем, то есть, права его интерпретировать. Запретить публично говорить о боге в том виде, в котором он (не)существует для атеистов—значит заблокировать возможность этического рассуждения и для «верующих», и для «неверующих».

Снимок экрана 2015-08-20 в 3.37.25

Формулировка о «чувствах верующих» которая фактически отнимает право интерпретировать отношения с богом у тех, кто не желает эти отношения институционализировать (сюда входят как «неверующие», так и «верующие, но не воцерковленные»), на самом деле нужна для того, чтобы заблокировать такую этическую дискуссию, которая могла бы стать всеобщей.

Формулировка о «чувствах верующих» приводит к «коммунитивизму», по сути дела она представляет собой вывернутую наизнанку формулировку о политической корректности, подразумевающую «невмешательство» и «мирное сосуществование» «разных культур», которое способствует огораживанию общин и покрывательству бесчинств вроде похищения женщин, лишения их права на образование, и прочего, что привыкли оправдывать «непонятной нам спецификой нравов».

Провокаторы вроде Энтео, причисляющие себя к предполагаемому «лагерю верующих» работают именно на такое разделение. Мы не можем проверить, оскорблены ли чувства Энтео той интерпретацией, которую дал религиозным мотивам скульптор Сидур. Даже если Энтео—ничего не ощущающий циничный провокатор, мало сказать, что его задача просто в том, чтобы поднять градус ненависти в обществе.

Смысл деятельности Энтео заключается в разделе этического имущества и конструировании и закреплении изначально несущесвтующих изолированных территорий «верующих» и «неверующих». Первые (условно верующие) получают эксклюзивное право на публичную интерпретацию бога и своих отношений с ним—впрочем, не могут этим правом воспользоваться, поскольку оно немедленно и автоматически делегируется церковным идеологам. Вторые (условные атеисты) этого права полностью лишаются—и, следовательно, лишаются права интерпретировать возможные последствия несуществования бога, а также последствия существования бога как социального актора. Фокус в том, что осуществляемая при помощи таких персонажей как Энтео автономизация и огораживание территорий «искусства» (атеистов) и «религии» (верующих) с разделом символического имущества—происходит не просто так, а при постоянном сокращении первой и разрастании второй.

black-cross-on-a-red-oval-1927

Обычный ответ на фразу о «чувствах верующих»— реплика о «чувствах атеистов». Слабый аргумент, который никому еще не помог выиграть в подобном споре. Симметрии нужно искать не в том, что у атеистов тоже есть чувства—это приведет только к формированию очередного «толерантного» гетто, например, гетто искусства или светского религиоведения. При этом зона «веры» (агрессивно-официозная), хотя вроде бы тоже «отдельная», будет покрывать собой все большие территории и захватывать все новые институциональные структуры, которые будут складываться в одно гигантское русское православное землячество, где могут происходить самые странные вещи, объясняемые «особой религиозной культурой». А как будто бы симметричное огораживание внутри сконструированной группы «атеисты» не позволит родиться настоящей дискуссии и приведет только к утрате влияния в рамках маргинального гетто.

Вероятным ответом на сложившуюся ситуацию может быть не разговор о чувствах верующих и противопоставленных им атеистов, но разговор о боге, который не должен быть приватизирован группой «верующих», но должен быть открыт для интерпретаций всем. Нужно забыть о чувствах верующих, и вспомнить о боге. Бог должен быть (в том числе законодательно) открыт для интерпретаций— причем не только как существующий, но также—как несуществующий, и также— как существующий для других и через это реально влияющий на тех, для кого он «не существует».

fka Bad girl LIAR — материалистический теолог.

Материал проиллюстрирован произведениями Казимира Малевича.

]]>
http://openleft.ru/?feed=rss2&p=6692 2
Пенсии М / Ж http://openleft.ru/?p=5264 http://openleft.ru/?p=5264#respond Thu, 29 Jan 2015 13:06:37 +0000 http://openleft.ru/?p=5264 Снимок экрана 2015-01-29 в 17.12.18

На прошлой неделе в СМИ разгорелся скандал вокруг инициативы Минтруда по пересчету накопительной части пенсии по гендерному признаку. Проблема, которую довольно неуклюже пытался решить Минтруд, заключается в том, что статистически женщины, во-первых, живут дольше мужчин, во-вторых, выходят на пенсию на пять лет раньше. В плане накопительной (и по определению конечной) части пенсии это означает, что они получают выплаты дольше, в какой-то момент исчерпывая эту накопительную часть, после чего им остается только базовая составляющая пенсии. При этом мужчины, по статистике живущие меньше чуть ли не на десять лет и выходящие на пенсию на пять лет позже, рискуют вообще не дожить до пенсионных лет, либо прожить на пенсии совсем недолго, не успев выбрать всю свою накопительную часть. Решение, которое пытался предложить Минтруд, — растянуть выплату женщинам накопительной части на большее время, уменьшив ежемесячную сумму этих выплат (что подразумевает, что общая сумма накопительной части будет поделена на большее количество месяцев, но не отменяет того, что человек независимо от пола в конечном итоге имеет право получить всю заработанную им накопительную часть). Проблема пенсий — одна из самых запутанных, и многие, ожидая от панически урезающего социальные расходы государства самого худшего, ошибочно прочли эту новость как сокращение женских пенсий за счет мужских. Это объяснимо вызвало резкую реакцию, но при внимательном прочтении сенсационные заголовки о «меньшей пенсии для женщин» оказались уткой, и на экономию бюджета конкретно эта инициатива тоже напрямую почти не влияет. Почему же, тем не менее, эта новость производит такое шокирующее и скандальное впечатление?

Действительно, российская статистика показывает резкий разрыв в продолжительности жизни мужчин и женщин. Разрыв в продолжительности жизни есть и в Европе, но он не такой радикальный, и в большинстве европейских стран возраст выхода на пенсию по гендерному признаку не различается. Речь про разницу в общей продолжительности жизни в России и Европе и сравнительных размерах пенсий тут можно в принципе оставить в стороне, поскольку понятно, насколько драматичная тут разница между нами и, скажем, Данией или Германией.

Вопрос состоит в другом. Размышляя о пенсионной инициативе Минтруда и о гендерно различающемся возрасте выхода на пенсию, можно поддаться рациональности бюрократических подсчетов. Действительно, выходит, что живя дольше и выходя на пенсию раньше, российские женщины получают в сумме больше пенсионных денег, чем мужчины, которые живут меньше и имеют все шансы вообще не дотянуть до пенсии или прожить на ней всего несколько лет, — что зачастую делает для мужчин идею пенсионных накоплений в принципе бессмысленной. Значит ли это, что мы должны быть «реалистами», отринуть идею абстрактного равенства, взглянув в глаза «биологическим фактам», которые закрепляют гендерное деление и гендерное различие на уровне неумолимой статистики?

Но, возможно, именно такая проектная ориентация законодателей на «биологическую статистику» является настоящим цинизмом, который все больше обнажает себя по мере того, как государство погружается в кризис и ищет любые лазейки, чтобы переложить все расходы, связанные с воспроизводством, на плечи населения. Иными словами, шокирует тот факт, что безрадостная статистика внедряется прямиком в закон, — а о том, чтобы закон своей работой корректировал статистику, не возникает даже мысли. Население воспринимается как совокупность трудящихся и голосующих тел, которые в силу своих разных функциональных характеристик (мужчины могут поднимать тяжести, а женщины имеют матку и способны воспроизводить мужчин, которые могут поднимать тяжести), имеют разный срок службы и износа, и исходя из практических соображений следует внести этот разный срок службы и износа в текст закона, который, таким образом, эту ситуацию закрепит как биологическую и статистическую данность.

Но можно задаться фундаментальным этическим вопросом о том, почему расходы государства в принципе должны рассчитываться исходя из уродливой реальности, а не исходя из того, что мы считали бы гуманистически приемлемым, желанным идеалом? Грубо говоря — законодательно воспроизводя «биологически достоверное», обоснованное статистикой гендерное деление на уровне разницы возраста выхода на пенсию и на уровне разницы в расчете пенсионных отчислений, мы подтверждаем и закрепляем реальность, в которой женщина проживет дольше мужчины потому, что мужчина нужен ровно тот отрезок времени, который он остается трудоспособным, а женщина, на которую возлагается функция воспроизводства, вынуждена думать о детях, а потом, на пенсии (в отсутствие бесплатных детских садов), — и о внуках. Таким образом у неё не будет другого выхода, кроме как доживать на растянутые на срок ее «дожития» копейки, теперь уже в качестве «бабушки» продолжая участвовать в воспроизводстве трудоспособного населения, — в воспроизводстве, расходы на которое государство всеми силами стремится переложить на само население, с одной стороны, закрывая родильные дома и сокращая количество бесплатных образовательных и медицинских услуг, с другой стороны, — постоянно прощупывая почву в области запрета хотя бы бесплатных, а то и всех абортов.

Российские законодатели и проектировщики законов и установлений, находясь в позиции «практичных людей», как будто руководствуются «принципом реальности», — то есть ориентируются на факты. Но одновременно это означает, что они принципиально не имеют никакого социального, гуманистического, гражданского горизонта, к которому общество и его институты могли бы стремиться. Такой гуманистический горизонт, например, подразумевал бы разговор об уменьшении разрыва в продолжительности жизни мужчин и улучшении положения пожилых женщин не только за счет рассуждений вроде «мужчин следует беречь», но за счет законодательного и фактического уравнивания социальных функций. Это означало бы, с одной стороны, равный возраст выхода на пенсию, но также отсутствие дискриминации в оплате труда, равное участие мужчин и женщин в воспроизводстве (которое подразумевает совсем не только зачатие и роды, но заботы по воспитанию и уходу), чему немало способствует такая простая вещь, как бесплатные государственные ясли и детские сады, в которых на всех хватает мест.

Но вместо людей государство видит население, которое при сохранении законодательно закрепленного гендерного различия вполне способно воспроизводиться в достаточном количестве за свой собственный счет, не обременяя госбюджет. Конечно, статистику не обманешь, и делать вид, что женщины и мужчины живут одинаково долго законодатели не могут. Проблема только в том, что женщины и мужчины живут не одинаково и выбирают за «срок дожития» разные суммы пенсионных накоплений не только из-за «биологических факторов» или воображаемой гендерной предрасположенности к риску либо осторожности, склонности к заботливому либо наплевательскому отношению к собственному здоровью, но из-за того, что основанные на гендерном разделении инициативы и законы изначально конструируют и затем поддерживают радикальную разницу в продолжительности их жизней.

fka Bad girl LIAR — феминистка, публицист.

]]>
http://openleft.ru/?feed=rss2&p=5264 0