1. По-моему, вы смешиваете два разных вопроса. Вопрос о наличия «дирижера» (о лидерах, о внутренней иерархии сопротивляющихся и т.п.) и вопрос о том, как субъект сопротивления возникает в процессе политической борьбы. «Общее имеет двойственную природу» и «результат действия становится его дальнейшим условием» — это про второе. Во втором совершенно не важно, насколько демократичны механизмы принятия ключевых решений протестующими (и их лидерами). Речь же о том, что сильные протесты это такие, которые меняют контекст: общество перестает быть пассивным и ничего не желающим менять, а, наоборот, становится перед фактом, что приходиться волей-неволей участвовать в политике и т.д.
То, что Негри и Хардт не объясняют, как эта самая трансформация полит. субъекта происходит – верное замечание. Но осмысленно ли такая претензия? Можно ли в принципе рассказать, как такая трансформация работает, если никто из нас на своем веку не наблюдал политического субъекта, который бы совершил полноценную революцию (я про переустройство общества, а не просто смену состава власти)? Негри и Хардт не видели ее – потому и не могут подробно рассказать про устройство такой трансформации.
По-моему, эти два разных вопроса стоит различать.
2. Не стоит ставить в один ряд Болотную и антиглобалистское движение, с множествами Негри. Нельзя с помощью общефилософского рассуждения понять проблемы организации любого масштабного сопротивления и фундаментальные причины неудач – так как масштабные сопротивления бывают очень разные и их проблемы/причины удач и не удач – тоже очень разные.
Наша Болотная не была протестом многих групп активистов. Все такие группы в сумме составляли незначительную долю от протестующих. У нас был масштабный протест одиночек. Эту разницу получается почувствовать, если открыть любое американское пособие по органайзингу. Там всегда один из ключевых разделов – про стратегию и налаживание отношение с другими активистскими группами. Будь ты хоть, я не знаю, какой-нибудь школьный учитель с несколькими коллегами в самой глубокой глубинке – в твоем городе обязательно будет штук 50 других активистских групп. И ты не сможешь одержать победу в твоей общественной кампании, если пошагово не продумаешь как с каждой из других групп провести переговоры, объяснить, как их касается твоя проблема и проговорить как вместе вы будете действовать. А в российском контексте ничего такого нет в принципе. У нас типична ситуация Калуги. В городе 350 тыс. населения, что совсем не хило для США, но на весь город – есть один профсоюз МПРА. И больше н-и-ч-е-г-о.
3. «Архаичные, модерные представлениям о сопротивлении как митинге, пикете или демонстрации» — это, по-моему, вы критикуете выдуманных оппонентов)
Уличная акция сама по себе не является сопротивлением. Это инструмент. И как любой инструмент – должен быть приложим к нужному месту, а к ненужному его прикладывать не надо. Так, например, что вы делаете, когда хотите получить пищу? Идете делать покупку в магазин. Так поступали ваши родители. И родители ваших родителей – но стоит ли после этого заявлять, что покупать продукты в магазине – это «архаично», ведь еще есть возможности напроситься на обед к друзьям/сходить в ресторан/сходить на уличный фестиваль еды и т.п.? Я не думаю, что это осмысленно.
Кстати, обратил внимание, что перечисленные вами инструменты – про публичный протест. Они применяются тогда, когда не просто нужно оказать давление на Субъекта претензий, но и обратиться ко всему остальному обществу (за легитимацией своих действий, за поддержкой и т.д.). Когда такой необходимости нет, то протест просто протекает без того, чтобы заходить на территорию публичной политики, вот и все)
]]>