Космос как пост-чувствие
Лекционный цикл «Советский космос» пройдет в августе-сентябре в новой летней Читальне на ВДНХ.
«Советский космос» – культурно-образовательный проект, организованный Московским городским библиотечным центром при поддержке издательства «Новое литературное обозрение». Это цикл лекций, которые будут идти весь август и сентябрь, и небольшая экспозиция тематических объектов. Лекции пройдут в новой летней Читальне, открытой на территории ВДНХ – между павильонами «Космос» и «Цветоводство».
В анонсе сообщается, что «Советский космос» будет представлен в двояком смысле: с одной стороны, как утопическое пространство мечты о всечеловеческом будущем, с другой — как античная метафора определенного логичного миропорядка со своими законами и устройством, которое можно проанализировать и понять».
Двойственность – не только семантическое свойство космоса, заземленного в языке обыденной речи. Это общая характеристика многих культурных мероприятий подобного рода. С одной стороны, само по себе оформление и обустройство публичного пространства для гуманитарных разговоров – замечательная тенденция. С другой, в этой тенденции легко угадывается след современной государственной политики, которая производит беспрестанный поиск и агрессивную эксплуатацию поводов для национальной гордости. Неслучайно многие сегодняшние мероприятия, несмотря на свой локальный масштаб и низовую инициативу, находят необходимое (не важно, достаточное ли) финансирование, встречая одобрение со стороны разнообразных фондов, Минкульта и прочих окологосударственных институций. Вероятно, всякий, кто производит или потребляет продукт новой культурной политики Москвы, стоит перед выбором: быть невольно вовлеченным в гонку патриотических вооружений или оказаться на обочине городской культурной жизни. Жесткий индивидуальный выбор – это та цена, которую нам всем приходится платить за то, чтобы эта жизнь продолжалась. Марина Симакова побеседовала об этом с Сергеем Луговиком, куратором проекта, и Кириллом Корчагиным, поэтом, одним из приглашенных лекторов.
Сережа, расскажите о проекте «Советский космос». Что в нем «советского» и что «космического»?
«Советский космос» – цикл различных событий (каркасом выступает, конечно, лекционная программа), посвященных советскому в самом широком смысле: советской антропологии, истории, мифологии, советскому языку. «Космос» в этом разговоре мне видится, с одной стороны, метафорой определённым образом организованного универсума, с другой – главным утопическим горизонтом советского. Космос – ключевой элемент советского мифа, нормативной детской мечтой, как мы знаем, было «стать космонавтом». Я сам года в три говорил эти слова, и не потому что меня сильно манили межзвездные путешествия, просто так должен говорить правильный советский ребёнок.
Еще у космоса и советского давняя история: от марсианских утопий Богданова к космосу как главному полю битвы за господство в биполярном мире («Американцы в космос запустили / Сверхновый свой космический корабль…», Д. Пригов).
Название и лейтмотив мероприятий – «Советский космос» – очевидным образом связаны с местом проведения – ВДНХ, и приурочены к его реконструкции. Можно предположить, что вместе с возвращением ВВЦ старого названия возвращается и что-то еще – например, духоподъемная концепция выставочного комплекса. Какую роль ваш проект играет в этом локальном ренессансе?
Я не являюсь сотрудником ВДНХ, и мне сложно судить о планах администрации парка. Пока, как мне кажется, реконструкция ВДНХ вполне укладывается в парадигму новой московской городской культуры: открытые события, диалог с публикой, аккуратный городской досуг. Наш проект в этом «ренессансе» – это вовсе не «Советский космос», а летняя читальня в парке – открытая площадка, где любой желающий может взять книгу и провести какое-то время за чтением на свежем воздухе. «Советский космос» – это событийная программа нашей площадки. Аналогичная летняя читальня с другой программой уже функционирует на территории Гончаровского парка.
В анонсе мероприятий сказано, что космическая тема станет поводом для большого гуманитарного разговора. Почему в качестве такого повода не была избрана какая-нибудь другая символическая доминанта – например, «Дружба народов» — по названию фонтана, с которым всегда ассоциируется ВДНХ?
Космос мне показался более универсальной метафорой. Кроме того, меня самого очень интересует работа утопии, её пластические воплощения, ее риторика и ее языки. Вероятно, на этот разговор об утопии есть запрос: см. например, замечательную выставку «Авангард и авиация» в Еврейском музее и центре толерантности.
С изобретением этой программы была ещё комическая история. На территории ВВЦ на православных выставках-ярмарках орудовал небезызвестный бог Кузя со своей сектой: они продавали там заказы на молебны святым старцам, отцам-пустынникам и, видимо, неплохо зарабатывали. Кузя изобрёл множество странных ритуалов, свой новояз, определённую структуру вокруг себя. Кузю, кажется, посадили. Бог Кузя (от греческого ??????), находящийся в эпицентре руинированного советского пространства, посреди осыпающихся сталинских фресок, шуб и меха, книжных развалов со славяно-арийскими ведами – это очень долго занимало моё воображение. ВДНХ представлялась мне в свете этой истории прекрасной иллюстрацией конфликта советского и постсоветского, некоторой идеальной руиной, на которую пришли гунны и начали её использовать по-своему.
Для меня когда-то было большим открытием, что основание Останкинской телебашни имитирует нижнюю ступень ракеты. Космические артефакты, разбросанные в культуре, сегодня представляются невероятно притягательными археологическими объектами. Однако массовое отрицание советского, возникшее в перестроечные и постперестроечные годы, способствовало тому, что космос как культурный проект погрузился в забвение. Надеетесь ли вы отчасти реанимировать это знание о культурном космическом наследии?
Мы бы хотели прочнее держаться космоса, но ракеты и кометы оказались на периферии нашей программы. Очень хотелось бы найти человека, который рассказал бы про космическое в советской повседневности 1960-х, например, годов, про те самые артефакты: дизайн, сувениры, аттракционы и прочее – то есть про то, как космос становился частью быта, приручался.
Какую из лекций стоит, по-вашему, послушать обязательно?
Стоит непременно слушать всех, конечно. Я сам с нетерпением жду выступления Ирины Сироткиной – о советском теле, Кирилла Корчагина – о космических мотивах в советской и постсоветской поэзии и Георгия Кизевальтера (надеюсь, в сентябре нам удастся сделать его лекцию) – про андеграундное искусство 1980-х.
Как вы представляете своих слушателей?
Я очень надеюсь, что на лекции придёт гуманитарная молодёжь разного толка – студенты и аспиранты, которых интересует подобный разговор. Посмотрим, какой будет трафик из общего потока посетителей парка.
В «гуманитарном разговоре» примут участие ученые, художники и прочие мастера культуры». Можно ли, по-вашему, вести это разговор без оглядки на советский космос как на продукт советской пропаганды? Извлеченный из музейных закромов, советский космос в таком проекте получает мощный эстетический заряд. Опыт взаимодействия с заряженным «космосом» может научить нас тому, что утопия – это не просто страшно, но еще и страшно красиво. Вы чувствуете тут какую-то ответственность, обсуждаете подобные вопросы с участниками проекта?
Такой разговор можно вести и без оглядки на советскую пропагандистскую машину, но мы этого делать не собираемся. Эстетический опыт страшной красоты утопии дан нам, как и любой другой эстетический опыт, в ощущениях, и говорит сам за себя. Мы надеемся, в некотором смысле, на обратный эффект – я полагаю, что пристальный взгляд на механизмы, стоящие за утопическими фантомами и вызывающие их к существованию, поможет нам критически относиться к их чарам.
Кирилл, что «Советский космос» значит лично для вас?
Не так уж много: я всегда несколько отстраненно смотрел на советскую космическую мифологию. Мне была ближе скорее уже та деконструкция космической утопии, которая осуществлялась в книгах Стругацких, фильмах Тарковского. Для них космос в некотором смысле был исчерпан, и за этой исчерпанностью стояла исчерпанность утопического проекта, экзистенциальное одиночество человека семидесятых—восьмидесятых. Этот переход от космической утопии к космосу как знаку покинутости и обреченности имел место, видимо, во всех слоях советской культуры — в том числе и в поэзии, которой будет посвящена моя лекция.
У того, как поэзия реагировала на эти процессы, было два пика — утопический космос Пролеткульта, созвучный мечтам Богданова, и космос Игоря Холина и других поэтов Лианозова, которые видели будни обитателей других планет похожими на будни жителей коммунальных квартир. И эти два способа обращения к космосу переплетаются, наслаиваются друг на друга, и мне кажется важным понять, как устроена эта диалектика, чтобы не принимать за чистую монету тот собранный из произвольных элементов советской эпохи бриколаж, что постепенно начинает доминировать в информационном поле.
К чему нас обязывает этот «большой гуманитарный разговор»?
Обязывает, прежде всего, понимать сложность утопии: космос был пространством для антропологического эксперимента — лабораторией, где на прочность проверялись концепции того, как должна выглядеть жизнь в обществе победившей революции. Но то, что сначала воспринималось как утопия, постепенно всё больше приобретало черты дистопии (кажется, история советской фантастики иллюстрирует это идеальным образом). Такая континуальность в восприятии космоса в той или иной мере пронизывала все сферы культуры — например, в неподцензурной поэзии космическая тема могла демонстрировать только окончательный закат утопии. Но антропологический момент в разговоре о космосе сохранялся всегда: жизнь на далеких планетах всегда иллюстрировала что-то в нашей повседневной жизни, и в конечном итоге это откликнулось уже в постсоветскую эпоху — например, в «космических» стихах Федора Сваровского.
Как вам кажется, почему сегодня возник запрос на эту тему?
Я думаю, что это часть общего интереса к советскому, которое, впрочем, подчас воспринимается очень своеобразно — более как часть «русского мира», а не как интернациональный и революционный проект. Но при этом за интересом к космосу стоит интерес к 1960-м годам — к последней, наверное, эпохе, когда утопическое будущее еще просматривалось за горизонтом (все мы помним, что закончилась эта эпоха огромным разочарованием и общим экзистенциальным крахом). Но для разговора об этом времени существует лишь частичный язык: гораздо понятней, как говорить о двадцатых или тридцатых, хотя по масштабу происходившего, по разлитому в повседневной жизни ужасу последние не имеют аналогов и поэтому едва ли представимы во всей полноте. Космос не только важная часть нарратива о шестидесятых, но и, возможно, тот оптический прибор, при помощи которого можно будет взглянуть на эпоху в ее целостности.
Как вы относитесь к самому мероприятию в контексте культурной жизни новой Москвы?
Мне радостно, что у этого мероприятия есть довольно стройная концепция — чаще всего даже в случае интересных событий она отсутствует. И эта концепция может быть поводом поспорить за то, кому принадлежит «советский космос» — левому проекту, с которым он неразрывно связан, или кому-то еще. И в то же время, эта программа призывает быть внимательнее к историческому контексту — к тому, как идеи растут и меняются со временем. Я думаю, нужно вернуть «советский космос» самому себе, заново определить его место в культурной истории ХХ века.
Лекционные мероприятия проекта «Советский космос», которые пройдут в августе:
8.08 19:00 Ирина Сироткина. От слабака к физкультурнику: современное тело и как мы его получили
О том, как человечество преодолевало свою болезненную природу через занятия спортом и заботу о теле. Лекция будет иллюстрироваться фильмом «Путь к силе и красоте» (Германия, реж. В. Прагер, 1925), который был закуплен и продемонстрирован в СССР накануне первой Спартакиады — «красной» альтернативы Олимпийским играм, в 1928 году.
15.08 19:00 Виолетта Гудкова. «Забытые» российские пьесы 1920-х годов как исторический источник
О том, как в пьесах отражались современные реалии становления советского строя, не поддерживавшие версии официальной пропаганды и интерпретировались по-новому ее заявления.
22.08 19:00 Анастасия Гачева. Философия русского космизма: идеи, лица, влияние на культуру, научную и инженерную мысль 1920–1930-х годов
О влиянии философии космизма на культурные и литературные течения начала ХХ века.
29.08 19:00 Кирилл Корчагин. «И я про космическое…»: Космос в русской поэзии ХХ-XXI веков
О «космических» мотивах в русской поэзии ХХ века, о связии поэзии с идеологией.
Интервью: Марина Симакова.