Пенсии М / Ж
Должна ли статистика продолжительности жизни влиять на пенсионное законодательство?
На прошлой неделе в СМИ разгорелся скандал вокруг инициативы Минтруда по пересчету накопительной части пенсии по гендерному признаку. Проблема, которую довольно неуклюже пытался решить Минтруд, заключается в том, что статистически женщины, во-первых, живут дольше мужчин, во-вторых, выходят на пенсию на пять лет раньше. В плане накопительной (и по определению конечной) части пенсии это означает, что они получают выплаты дольше, в какой-то момент исчерпывая эту накопительную часть, после чего им остается только базовая составляющая пенсии. При этом мужчины, по статистике живущие меньше чуть ли не на десять лет и выходящие на пенсию на пять лет позже, рискуют вообще не дожить до пенсионных лет, либо прожить на пенсии совсем недолго, не успев выбрать всю свою накопительную часть. Решение, которое пытался предложить Минтруд, — растянуть выплату женщинам накопительной части на большее время, уменьшив ежемесячную сумму этих выплат (что подразумевает, что общая сумма накопительной части будет поделена на большее количество месяцев, но не отменяет того, что человек независимо от пола в конечном итоге имеет право получить всю заработанную им накопительную часть). Проблема пенсий — одна из самых запутанных, и многие, ожидая от панически урезающего социальные расходы государства самого худшего, ошибочно прочли эту новость как сокращение женских пенсий за счет мужских. Это объяснимо вызвало резкую реакцию, но при внимательном прочтении сенсационные заголовки о «меньшей пенсии для женщин» оказались уткой, и на экономию бюджета конкретно эта инициатива тоже напрямую почти не влияет. Почему же, тем не менее, эта новость производит такое шокирующее и скандальное впечатление?
Действительно, российская статистика показывает резкий разрыв в продолжительности жизни мужчин и женщин. Разрыв в продолжительности жизни есть и в Европе, но он не такой радикальный, и в большинстве европейских стран возраст выхода на пенсию по гендерному признаку не различается. Речь про разницу в общей продолжительности жизни в России и Европе и сравнительных размерах пенсий тут можно в принципе оставить в стороне, поскольку понятно, насколько драматичная тут разница между нами и, скажем, Данией или Германией.
Вопрос состоит в другом. Размышляя о пенсионной инициативе Минтруда и о гендерно различающемся возрасте выхода на пенсию, можно поддаться рациональности бюрократических подсчетов. Действительно, выходит, что живя дольше и выходя на пенсию раньше, российские женщины получают в сумме больше пенсионных денег, чем мужчины, которые живут меньше и имеют все шансы вообще не дотянуть до пенсии или прожить на ней всего несколько лет, — что зачастую делает для мужчин идею пенсионных накоплений в принципе бессмысленной. Значит ли это, что мы должны быть «реалистами», отринуть идею абстрактного равенства, взглянув в глаза «биологическим фактам», которые закрепляют гендерное деление и гендерное различие на уровне неумолимой статистики?
Но, возможно, именно такая проектная ориентация законодателей на «биологическую статистику» является настоящим цинизмом, который все больше обнажает себя по мере того, как государство погружается в кризис и ищет любые лазейки, чтобы переложить все расходы, связанные с воспроизводством, на плечи населения. Иными словами, шокирует тот факт, что безрадостная статистика внедряется прямиком в закон, — а о том, чтобы закон своей работой корректировал статистику, не возникает даже мысли. Население воспринимается как совокупность трудящихся и голосующих тел, которые в силу своих разных функциональных характеристик (мужчины могут поднимать тяжести, а женщины имеют матку и способны воспроизводить мужчин, которые могут поднимать тяжести), имеют разный срок службы и износа, и исходя из практических соображений следует внести этот разный срок службы и износа в текст закона, который, таким образом, эту ситуацию закрепит как биологическую и статистическую данность.
Но можно задаться фундаментальным этическим вопросом о том, почему расходы государства в принципе должны рассчитываться исходя из уродливой реальности, а не исходя из того, что мы считали бы гуманистически приемлемым, желанным идеалом? Грубо говоря — законодательно воспроизводя «биологически достоверное», обоснованное статистикой гендерное деление на уровне разницы возраста выхода на пенсию и на уровне разницы в расчете пенсионных отчислений, мы подтверждаем и закрепляем реальность, в которой женщина проживет дольше мужчины потому, что мужчина нужен ровно тот отрезок времени, который он остается трудоспособным, а женщина, на которую возлагается функция воспроизводства, вынуждена думать о детях, а потом, на пенсии (в отсутствие бесплатных детских садов), — и о внуках. Таким образом у неё не будет другого выхода, кроме как доживать на растянутые на срок ее «дожития» копейки, теперь уже в качестве «бабушки» продолжая участвовать в воспроизводстве трудоспособного населения, — в воспроизводстве, расходы на которое государство всеми силами стремится переложить на само население, с одной стороны, закрывая родильные дома и сокращая количество бесплатных образовательных и медицинских услуг, с другой стороны, — постоянно прощупывая почву в области запрета хотя бы бесплатных, а то и всех абортов.
Российские законодатели и проектировщики законов и установлений, находясь в позиции «практичных людей», как будто руководствуются «принципом реальности», — то есть ориентируются на факты. Но одновременно это означает, что они принципиально не имеют никакого социального, гуманистического, гражданского горизонта, к которому общество и его институты могли бы стремиться. Такой гуманистический горизонт, например, подразумевал бы разговор об уменьшении разрыва в продолжительности жизни мужчин и улучшении положения пожилых женщин не только за счет рассуждений вроде «мужчин следует беречь», но за счет законодательного и фактического уравнивания социальных функций. Это означало бы, с одной стороны, равный возраст выхода на пенсию, но также отсутствие дискриминации в оплате труда, равное участие мужчин и женщин в воспроизводстве (которое подразумевает совсем не только зачатие и роды, но заботы по воспитанию и уходу), чему немало способствует такая простая вещь, как бесплатные государственные ясли и детские сады, в которых на всех хватает мест.
Но вместо людей государство видит население, которое при сохранении законодательно закрепленного гендерного различия вполне способно воспроизводиться в достаточном количестве за свой собственный счет, не обременяя госбюджет. Конечно, статистику не обманешь, и делать вид, что женщины и мужчины живут одинаково долго законодатели не могут. Проблема только в том, что женщины и мужчины живут не одинаково и выбирают за «срок дожития» разные суммы пенсионных накоплений не только из-за «биологических факторов» или воображаемой гендерной предрасположенности к риску либо осторожности, склонности к заботливому либо наплевательскому отношению к собственному здоровью, но из-за того, что основанные на гендерном разделении инициативы и законы изначально конструируют и затем поддерживают радикальную разницу в продолжительности их жизней.
fka Bad girl LIAR — феминистка, публицист.