Судьба Сирийского экспресса

По ряду косвенных свидетельств, Россия активизирует военную помощь сирийскому режиму Башара аль-Асада, вплоть до прямого участия военных в сирийском конфликте. Почему именно сейчас и что за этим стоит?

Взятые по отдельности, ни военно-политические связи, ни экономические связи России с сирийским режимом не годятся в качестве объяснения упорной поддержки Асада со стороны РФ, которая еще до украинских событий стала источником серьезного конфликта с Западом. Конечно, режим Асада сегодня остается единственным проверенным союзником России в регионе, потеря которого не позволит больше занимать значимую позицию на Ближнем Востоке.

Другим фактором принято считать полный контроль Сирии над транзитом иракской и аравийской нефти, принципиальный для России как одного из крупнейших мировых нефтеэкспортеров. В свою очередь, стремление перехватить этот контроль во многом определило жесткую антиасадовскую позицию, занятую Турцией, Израилем и монархиями Персидского залива. Однако показательно, что Саудовская Аравия получила решительный отказ, когда вполне открыто предлагала России прекратить поддержку Асада в обмен на снижение темпов своей нефтедобычи, которое смогло бы затормозить падение мировых цен на нефть.

Обеспокоенность ростом радикального исламизма в регионе, который может перекинуться на Северный Кавказ, также не является достаточным объяснением. По мнению ряда аналитиков, поддержка Сирии для России – принципиальный момент, значение которого превосходит сирийский конфликт сам по себе: сопротивляясь попыткам сместить Асада, Кремль сопротивляется самой возможности «смены режима», санкционированной международными институтами, считая, что следующей целью такой «смены режима» может быть он сам.

Позиция России по Сирии, радикально отличная от позиции западных стран, иногда приносила краткосрочную репутационную выгоду, как, например, после публикации колонки Путина в «Нью Йорк Таймс», в которой тот призывал не допустить военного вторжения в Сирию и осуждал идеи американской исключительности. Однако в целом эта позиция была скорее оборонительной.

В то же время ситуация на Ближнем Востоке изменилась, и рост ИГИЛ способствовал тому, что ранее казалось невозможным – к примеру, частичной нормализации американских отношений с Ираном. Так и режим Асада перестал быть для США таким уж неприемлемым. В этой ситуации Путин, по-видимому, решил перейти в наступление – возможно, не в буквальном смысле, отправив в Сирию войска, но по крайней мере в смысле закулисных переговоров с Вашингтоном, используя новую российскую авиабазу в сирийской Латакии как повод.

По данным Bloomberg, эта новая тактика может принести плоды – по крайней мере часть сотрудников Белого дома считает, что приоритетом является расширение коалиции против ИГИЛ; активизацию российской помощи Асаду следует признать свершившимся фактом и даже сотрудничать с Россией в воздушной войне против Исламского государства. По-видимому, именно этого и добиваются Путин и Лавров.

В целом очередной тактический ход Кремля можно рассматривать как продолжение его борьбы за «более справедливый многополярный мир», в котором международные отношения регулируются не нормативными принципами либерализма и прав человека, а взаимным признанием интересов и кооперацией по конкретным вопросам. Именно на таких условиях, через прагматическую кооперацию в Сирии, Россия пытается реинтегрироваться в мировой порядок, одновременно меняя его законы.

Вот только реальные последствия российской внешней политики, несмотря на бесконечную критику «лицемерия гуманитарных интервенций», не лучше самих гуманитарных интервенций. Жертв на счету сирийского режима гораздо больше, чем на счету ИГИЛ. Поддержка Асада – это поддержка диктатора, превратившего военный аппарат своей страны в эффективную машину по уничтожению собственного населения. Сколько бы Лавров и Песков ни осуждали в пассивно-агрессивном духе «западное лицемерие», на России ответственность за происходящее в Сирии не меньше, чем на западных странах.

И поэтому по-настоящему лицемерным выглядит нынешний демонстративный отказ Кремля как-либо участвовать в решении проблемы беженцев. Предлагая странам ЕС самим расхлебывать последствия кризиса, созданию которого они способствовали в Сирии, путинская Россия как бы «смеется последней». Драма сотен тысяч людей, потерявших дом, выглядит в заявлениях Пескова как изящный урок, преподанный кремлевской внешней политикой своим «западным партнерам».