«Это нехорошо по отношению к владельцу»
На фоне ставших привычными закрытия и переформатирования СМИ «Открытая левая» попросила журналистов рассказать об опыте борьбы за свои трудовые права.
За последние пару недель под вопрос было поставлено существование двух СМИ: сначала приостановили издание журнала Rolling Stone, затем президент Путин объявил о переформатировании крупнейшего информационного агентства РИА Новости. Трудовая судьба двух журналистских коллективов повисла в воздухе. За год таких событий наберется куда больше — скандальная смена редакции в журнале «Большой город», закрытие журнала «Артхроника», увольнение части сотрудников радио «Свобода». Забавным образом журналисты, которые считаются эталонными представителями «креативного класса» со всеми его предполагаемыми привилегиями, при этом являются одними из наименее защищенных в трудовом смысле работников. В этой области проще найти новую работу, если тебя уволили, зато приходится мириться с текучкой кадров как с неотъемлемой частью профессии. Но что еще важней, слишком часто в России само существование СМИ и его коллектива зависит от воли единственного инвестора, от состояния его капитала и его амбиций. Именно в ситуации чрезвычайного положения: закрытия или переформатирования издания, – выявляется внутренняя логика функционирования CМИ: информационный контент оказывается лишь приложением к капиталу инвестора, частного или государственного. Владелец оказывается сувереном, во власти которого установить чрезвычайное положение. Что могут противопоставить этому сотрудники?
Работник, обладающий достаточным символическим капиталом, то есть статусом в данной области, скажем, главный редактор, может позволить себе уйти гордо, хлопнув дверью. Но есть люди, для которых возможность остаться без работы куда более реальна. Они острее других ощущают, что труд в СМИ, хотя и нематериален, но по сути является пролетарским — то есть производит прибавочную стоимость. Осознание этого факта может стать импульсом для борьбы коллектива, когда нарушаются его права. Ответом на чрезвычайное положение становится солидарность, которая позволяет задействовать внешние рычаги: обращение к трудовому законодательству, профсоюзную борьбу, публичную огласку. Часто истории конфликтов между редакцией и издателем стараются замять. Но есть редкие примеры, когда коллектив борется за свои права и достигает успехов. «Открытая левая» обратилась за комментарием к журналистам, которые имеют опыт подобной борьбы.
1. Метод огласки
Людмила Телень, бывший главный редактор сайта радио «Свобода»
Журналистский коллектив радио «Свобода» состоял из двух частей: редакция радиостанции и интернет-редакция. У всей интернет-редакции был контракт, который заканчивался в январе. 20 сентября нас вызвали юристы, которые обслуживали радио «Свобода». Они сказали, что контракт с нами прерывается и в наших услугах больше не нуждаются. Поскольку контракт заключен до 1 января, радио «Свобода» готово оплатить нам оставшиеся месяцы с условием, что мы больше не работаем. На следующий день вызвали сотрудников радио-редакции. Тех, у кого были срочные контракты, уволили примерно по такой же схеме. А те, кто заключил бессрочные контракты, в соответствии с законодательством получили бОльшие компенсации. Таким образом, за два дня было уволено около 30 человек. Это не было сокращением штатов, потому что на наше место взяли других людей, пришедших с новым директором радио «Свобода» Машей Гессен. Фактически, она подбирала удобную для себя команду сотрудников. А формальное объяснение было такое: радиостанция перестает вещать на средних волнах, мы полностью переходим в интернет. Когда я обратила внимание юриста на то, что они увольняют сотрудников интернет-редакции, мне сказали, что этот вопрос не обсуждается. Мы были поставлены перед выбором: или мы подписываем условия соглашения, или нас увольняют по статье за прогул, так как на работу нас больше не пустят. Мы предложили пригласить своих адвокатов для консультации. Нам сказали: «Вы не выйдете из этого помещения, пока не примете решение». Когда на следующий день подобным образом поступили с радио-редакцией, они тоже были вынуждены подписать соглашение. Мы поняли, что по сути это разгром московского бюро радио «Свобода».
Юридических оснований для борьбы у нас не было – все обязательства по контракту компания выполнила. Мы решили, что дело здесь не в юридических тонкостях, а в том, что уничтожается целое СМИ и с этим нельзя смириться. Поэтому мы начали бороться за возвращение на радиостанцию путем привлечения общественного мнения и профессионального сообщества. Мы обращались к американским организациям, которые связаны с нашей радиостанцией, пытались объяснить им, что этот шаг является в лучшем случае ошибкой, а в худшем – намеренным уничтожением московского бюро радио «Свобода». В результате длительной борьбы, переговоров с американской бюрократией, привлечением ньюсмейкеров большая часть сотрудников редакции была восстановлена на работе.
Исходя из своего опыта я могу сказать, что журналист находится в незащищенном положении. Он не может отстоять свои права с помощью законодательства, он поставлен в унизительные условия срочных соглашений. Работодатель может многократно заключать с журналистом контракт на год, и после его истечения работника легко уволить без всякого объяснения. Так произошло с газетой «Московские новости», где я была заместителем главного редактора. Я проработала там более 15 лет, и в результате конфликтов с главным редактором Евгением Киселевым была уволена именно таким образом. Не был продлен контракт со мной и еще более чем 20 сотрудниками «Московских новостей», которые составляли основу редакции. Тогда мы не смогли добиться восстановления. А в случае с радио «Свобода» произошло чудо, я не знаю других примеров в СМИ, когда журналисты, уволенные собственниками, отстояли бы свое право на работу в издании.
2. Профсоюз в глянце: инструкция по применению
Варвара Турова, бывший редактор отдела культуры журнала «Мадам Фигаро»
Идея создать профсоюз возникла, когда начались перемены в редакции и в издательском доме. Стали увольнять людей, придумывать какие-то новые системы, под предлогом экономического кризиса уволили половину корректоров, и журналисты были сами вынуждены вычитывать полосы.
После увольнения корректоров стало понятно, что любого человека могут просто выгнать на улицу. Мы посоветовались с парой юристов, но они нам сказали, что заранее обезопасить себя невозможно. Тогда я просто набрала в Яндексе словосочетание «Как создать профсоюз?» и стала читать закон о профсоюзах. И оказалось, что текст этого закона — один самых потрясающих законодательных текстов в нашей стране, потому что он реально нацелен на защиту гражданина, а не государства, на защиту работника, а не работодателя. Этот закон написан так, что для любого работодателя (как я теперь знаю, потому что у меня теперь в подчинении много людей) этот закон — настоящий ад, он защищает работника, но никак не защищает работодателя. Он имеет свои обратные стороны: у многих журналистов стоит в контракте время прихода на работу, но никто его обычно не соблюдает. Так вот, если к вам невозможно придраться с такой формальной точки зрения, то этот закон вас абсолютно защищает. Увольнение члена профсоюза должна одобрить коллегия профсоюза. Все со всеми должны быть согласны, должно быть голосование, должен вестись протокол встречи, в общем, уволить человека нельзя так, как это делается обычно у нас в стране.
У нас обычно людей увольняют ногой под зад только потому, что люди сами не хотят знать свои права. Даже журналисты, которые должны быть любознательными и внимательными, не считают нужным залезть в закон и посмотреть, каким образом можно уволить человека. Я с этим столкнулась, когда стала уговаривать своих коллег создать профсоюз в других издательских домах. Я послала письмо во все известные мне СМИ с фразой: «Друзья, вот есть такой замечательный закон, он очень нас защищает от незаконных увольнений и от увольнений без компенсации. Не хотите ли вы вступить в профсоюз?» От многих людей я получила ответ, дословно: «Я боюсь, что если я вступлю в профсоюз, меня уволят». Это также абсурдно, как говорить: «Я боюсь, что умру, если вызову врача». Хотя все ровно наоборот. Уволить человека законно даже без профсоюза с соблюдением всех норм очень сложно в нашей стране. Даже если вы не создаете профсоюз, если вы почитаете ТК и свой договор рабочий, вы поймете, что это не так-то просто, если вы соблюдаете условия этого договора. И даже если не соблюдаете — это должно быть доказано. Сначала предупреждение, предупреждение с занесением в трудовую книжку, в общем, целая история. Но только не у нас, потому что у нас обычно люди встречаются где-нибудь в «Маяке» вечером, и начальник говорит: «Старик, ты меня прости. Давай выпьем!» И все, человек больше не работает, не получает никаких денег и говорит «Ну чего я буду скандалить? Мы же вместе выпиваем в “Маяке”». Поскольку я не пью, может быть, в этом все дело, и я в гробу видала все эти посиделки в «Маяке», то мне хотелось, если журнал будут закрывать, получить четыре зарплаты, которые мне полагаются по закону. Когда вас увольняют по их инициативе, вам должны две зарплаты единовременно, и два месяца, пока вы ищете работу, вы должны работать там и получать зарплату.
Мои коллеги были все абсолютно единодушны и все вступили в профсоюз в рамках нашего журнала. Хотя я знаю, что когда журналисты из Esquire тоже по примеру Бурды создавали профсоюз, у них половина редакции была за эту идею, половина против. У нас же абсолютно все были за и всем эта идея очень понравилась, потому что мы все вместе внимательно прочитали закон. Мы несколько дней собирались, читали, обсуждали, советовались с юристами, уточняли какие-то вещи в законе, которые нам не были понятны, потому что мы никто из нас не юрист. Мы сказали главному редактору о том, что мы создаем профсоюз, она сказала: «Ну, это ваше право», — и отнеслась к этому очень профессионально. Она была и есть супер профессиональный человек и достойнейший, тут не было никаких проблем.
Мы обратились в организацию «Соцпроф», где сидят потрясающие люди. Один из них был рабочим на заводе, его как-то очень некрасиво уволили, и он просто обозлился, обиделся, залез в закон, стал читать, как это все утроено, обалдел от того, насколько мы не знаем собственных прав, стал этим заниматься. В результате много лет профессионально помогает людям совершенно бесплатно. Вы приезжаете к нему, заполняете специальную карточку, ставите печать, они заносят все это в реестр, и — вы создали профсоюз. Для этого нужно пять человек старше 15 лет, объединённых одним работодателем, и паспорта. Это занимает, на самом деле, два часа времени. Дальше, если вы член профсоюза или председатель профсоюза, вы можете кого угодно включать в этот профсоюз. Вам дают с собой эти карточки, вы на них наклеиваете фотки. У себя на работе вы должны дать знать вашему работодателю, что профсоюз создан. Работодатель, как правило, меняется в лице и жутко напрягается, потому что обычно сам не знает, что это значит, и пугается, что вы сейчас не будете работать, а только бастовать. В нашем случае, поскольку это были немцы, которые прекрасно знали, что это такое, они просто поняли, что ничего не могут с нами сделать. Вы бы видели лицо нашего генерального директора, когда я ему на стол положила с ласковой улыбкой бумагу о том, что создан профсоюз.
Официальная версия, по которой в итоге было принято решение распустить наше издание, — экономический кризис. Есть и неофициальная версия, и это мое мнение, что был конфликт издателя и главного редактора, и издатель посчитала единственным ходом в этой битве закрытие журнала. Официально нам было сказано, что причины экономические, хотя сообщили об этом в последний день дедлайна, когда номер был сдан, в него уже было вбухано огромное количество денег, рекламы и так далее. А ведь напечатать журнал – это самая дешевая часть издательского процесса, если уже выплачены все гонорары, собрана вся реклама. И несмотря на то, что номер был абсолютно готов, нам сказали, что мы закрываем этот проект.
Я хотела, чтобы нам выплатили достойную компенсацию и сохранили страховку, потому что я была абсолютно убеждена, что им некуда деваться, у них нет другого выхода, потому что никаких на самом деле серьёзных причин нас увольнять не было. Это немецкий издательский дом, они стали говорить, что они практически банкроты, что они разорены. Но дело в том, что для того, чтобы по сокращению штатов уволить человека, нужно, чтобы издательский дом признал себя банкротом. Они должны сказать: «У нас нет денег, мы банкроты и мы поэтому сокращаем штат», — а это довольно сложный юридический процесс.
Когда нам сказали, что журнал закрывают, мы сказали: «Ну окей, у нас профсоюз, вы не можете нас просто выгнать», — и они нам сказали: «Хорошо, давайте обсудим соглашение сторон». Соглашение сторон — это форма, как следует из названия, когда стороны друг с другом согласны и находят какой-то способ разойтись полюбовно. Я сказала, что нам нужен час подумать. Мы ушли в редакцию, посовещались и вернулись обратно. Мы были абсолютно готовы в случае отказа идти в суд. Это важно, потому что если вы не готовы идти до конца, то это очень чувствуется на эмоциональном уровне, ваш работодатель это чувствует, он на вас давит и манипулирует, потому что это в его интересах. Я точно так же поступаю со своими работниками, поскольку я на другой стороне баррикад теперь. Это нормально. Суд в нашей стране по трудовым делам, как правило, выигрывается работником. Это не занимает много времени, это не стоит много денег и вы реально можете выиграть этот суд. Это не как в кино, месяцы каких-то сложных процессов. Но люди, как правило, бояться слова «суд» и хотят, чтобы их просто оставили в покое, заплатив им какую то маленькую денежку, не понимая, что деньги могут заплатить гораздо большие. Дальше, наши работодатели, будучи все-таки цивилизованными людьми, немцами и так далее, люди с большом опытом, в том числе работы с профсоюзами, пошли на наши условия, заплатили нам все деньги, оставили нам страховку и мы совершенно полюбовно расстались без всякого конфликта и скандала. При этом я должна подчеркнуть, что на мой взгляд, профсоюз как институт в нашей стране — это не способ борьбы, а способ сотрудничества. Это не значит, что ты ругаешься с работодателем, это не значит, что у тебя с ним начинаются плохие отношения, это просто способ всем облегчить жизнь, как например, когда вы снимаете квартиру, вы подписываете договор не потому, что вы не доверяете, а потому, что так проще, если что, уточнить какие-то детали. Важное для меня уточнение: все это делается не для того, чтобы скандалить. Это делается для элементарной самозащиты, потому что иначе, как показывает практика, с тобой можно делать все, что угодно.
В Бурде председателем этого профсоюза была я, но это чистая формальность, потому что просто кто-то должен быть председателем. Это не значит, что я на каких-то лучших условиях была уволена. Через несколько месяцев мне стала звонить женщина из отдела кадров, которая просила меня что-то подписать, потому что когда есть профсоюз, они уже не могут никого уволить без подписи председателя профсоюза. Они собирались кого-то выгнать, им нужна была моя подпись, а я сказала, что не буду ничего подписывать, «пришлите мне основания, почему вы увольняете этого человека». Этот человек мне был незнаком, а у меня не было ни времени, ни желания этим заниматься, поэтому я просто потянула время и они стали меня просить кому-то передать эти полномочия, потому что я там уже не работала. До меня дошел слух, что после меня председателем профсоюза стал человек из отдела кадров, то есть представитель работодателя, и история загнулась, не успев начаться. Но, может, это только слухи.
3. Проект мечты, или «Ничего личного»
Редактор закрытого СМИ, пожелавший остаться неизвестным
Главное качество, которым должен обладать российский медиаменеджер и редакционный работник, – это умение правильно уволиться. Вы можете считаться уникальной творческой единицей, пока все идет хорошо. Но как только доходит до увольнения коллектива, вы превращаетесь в самого обыкновенного российского работника, и к вам, скорее всего, применят одну из двух схем, принятых в российском бизнесе. Первый вариант можно назвать методом «рогов и копыт», второй – «договориться по понятиям».
Определить, что вы столкнулись с «рогами и копытами», просто – вы приходите утром в редакцию, а редакции нет. И зарплату вашу вам выплатить некому. Вы можете подать на компанию в суд и выиграть дело. Это тоже классическая для России ситуация – суды по таким делам, как правило, выигрывают сотрудники (обманутые дольщики, клиенты турфирм и т.д.), однако получить по решению суда свои деньги с компании, у которой на счетах ноль, а должность генерального директора уже занимает какой-нибудь человек без определенного места жительства, на практике невозможно.
Единственный способ защиты от таких ситуаций – это вовремя уволиться самому. Обычно драматическим событиям предшествуют некоторые сигналы, например – задержки зарплат. Руководство просит сотрудников «не сдаваться» и не бросать общее дело. Работать в кредит нельзя никогда – если работник не защищает свои интересы с самого начала, он ставит себя в уязвимое положение, которое, как правило, только ухудшается.
Вариант «договориться по понятиям», как следует из названия, ближе к гуманистическим идеалам. Интеллигенту-гуманитарию представители собственника кажутся в таких случаях всадниками апокалипсиса. Но с точки зрения бизнеса закрыть проект с минимальными финансовыми потерями – совершенно логичная цель. Отдел кадров всегда действует в интересах владельца: им платят деньги за то, чтобы они не выплатили деньги вам. Отдел кадров, финансовый отдел и в конечном итоге владелец, который делегирует им задачу – действуют привычным для них и повсеместно принятым в России способом. В подобных случаях действует отработанная схема: работнику предлагают худший сценарий (к примеру, уволиться по собственному желанию без компенсаций) и наблюдают его реакцию. В ход могут идти разные стратегии в зависимости от виртуозности исполнителя – от призывов к пониманию и совести работника до угроз уволить по статье. По словам сотрудницы отдела кадров одного крупного банка, у нее в ящике стола всегда лежат три комплекта документов – на случай разной степени сопротивления сотрудника.
Пока вы сами подписываете увольнение по собственному желанию, компания закон не нарушает. В открытых нарушениях компания обычно не заинтересована, поэтому если сотрудники проявляют определенную твердость и солидарность, чаще всего удается «договориться». Правда, компромиссная сумма в большинстве случаев оказывается меньше, чем положено по Трудовому кодексу. Обычно отдел кадров стремится вызывать на разговор каждого по отдельности, потому что порог сопротивляемости у каждого разный. В таких случаях нужно действовать сообща. Проконсультируйтесь с друзьями-юристами, решите между собой, на какие условия вы согласны. Найдите в своем коллективе переговорщика – выбирать нужно самого коммуникабельного, устойчивого и не склонного к агрессии. Вы можете выступать и вести переговоры коллективно, даже если вам будут говорить, что в компании «так не принято». Идеальный вариант – это создание профсоюза, и технически это не так сложно, как кажется.
Самое трудное для работника в этих ситуациях – выключить эмоции. Любая творческая работа предполагает большой уровень эмоциональной вовлеченности. Сотрудники – это не просто коллеги, а единомышленники. К учредителю проекта часто возникает такое же отношение – как к единомышленнику, насколько это позволяет объективная реальность. И это в определенной степени необходимо для успеха всего предприятия, потому что учредитель (владелец) и исполнители проекта должны прийти к консенсусу по поводу целей и задач (или, как сейчас принято говорить, «миссии»). Какими бы ни были расхождения в частностях – это общее дело, особенно если проект исключительно гуманитарный, меценатский. В тот момент, когда владелец по какой-либо причине решает закрыть проект с минимальными издержками, эти отношения рвутся. Сотрудники испытывают шок, им трудно выработать план действий, линию поведения. Многие не в состоянии поверить, что с ними пытаются поступить подобным образом. Я лично неоднократно наблюдал случаи такого «стокгольмского синдрома». Некоторые в такой ситуации в буквальном смысле отказываются отстаивать свои права, потому что это «нехорошо по отношению к владельцу, который позволил им осуществлять проект своей мечты».
«Проект мечты» – это еще одна большая тема. Существует устойчивое представление, причем у работодателей и работников в равной степени, что работа в творческой сфере – сама по себе награда. И требовать за свою профессиональную деятельность адекватного вознаграждения – это стыдно или как минимум недостойно интеллигентного человека. В определенной степени это связано с маргинальным положением так называемых творческих профессий на рынке труда и размытостью профессиональных критериев. Найти, к примеру, человека с полноценным редакторским опытом и одновременно профессиональным искусствоведческим опытом – практически невозможно, и это не удивительно, потому что рабочих мест для таких людей тоже практически не существует. В тех исключительных случаях, когда возникает интересный проект в сфере искусства, вопрос, скажем, медицинской страховки у самих же сотрудников уходит далеко на второй план. Творческие работники должны помнить, что их труд заслуживает уважения, а они сами заслуживают достойных условий труда. Вы не должны расплачиваться за решение владельца заняться меценатской деятельностью. Вы честно делаете свою работу и у вас есть определенные права по ТК РФ. А если хотите безвозмездно пожертвовать свое рабочее время на благую цель – устройтесь волонтером.
Над материалом работали: Елизавета Славина-Мирская, Александра Маркова, Глеб Напреенко, Александра Новоженова.
Иллюстрация: Прасковья Антипова.