Переговоры в Вене: бессилие остановить сирийский кошмар
На руинах сирийского государства господствует право сильного. Мировые державы, цинично использующие конфликт для достижения своих частных интересов, лишь отдаляют конец войны.
Падение самолета А321 над Синаем, унесшее 224 жизни, практически совпало с завершением международной встречи в Вене, которую власти намеревались представить как начало триумфального исхода России из сирийского конфликта. Такое пересечение близости места и времени вполне способно навести на конспирологические размышления. Заявление о теракте, сделанное представителями «синайской провинции Исламского государства», было сразу же дезавуировано российским официозом. Эта страшная катастрофа — что бы ни было ее настоящей причиной, злой умысел или технический сбой — очевидно бросает тень на репутацию российского правительства, чьи пропагандисты так старательно выстраивали картину сочетания военных успехов и полной безопасности собственных граждан.
Уже сейчас видно, что Кремль взял четкий курс на «деполитизацию» катастрофы: президент не будет делать специального обращения к нации, Следственный комитет собирается вести долгое и скрупулезное расследование, а попытки как-либо связать произошедшее с ситуацией в Сирии объявляются происками западных недоброжелателей. Общее горе должно объединять, а не сеять панику и недоверие — таково сейчас основное послание российских медиа.
С самого начала российского вмешательства в Сирии, как уже отмечалось, государственная пропаганда освоила эффект «Gulf moment», знакомый еще по американской пропагандистской стратегии во время войне в Заливе 1991 года. Это использование военных действий для уверенной демонстрации технической мощи вооружений, дающей максимальный военный эффект при отсутствии прямого контакта с противником. Телезрителю кажется, что война похожа на компьютерную игру, в которой бегающих по пустыне исламистских монстров можно убивать с безопасной дистанции при помощи джойстика. Средний житель России, не способный удержать в голове большой объем информации о сложных противоречиях между суннитами, алавитами и курдами, тем не менее, уже твердо усвоил, что успех России будет скорым и безболезненным. Падение А321 недалеко от зоны активности одного из подразделений Исламского государства (организация запрещена в РФ) заставляет в этом сомневаться.
Сама вера в скорое завершение российской операции, похоже, вполне искренне разделяется кремлевским руководством. Так же как в 2008 году «принуждение к миру» в Грузии заняло всего три дня, сейчас принуждение Запада к реальности «многополярного мира» должно занять не более трех месяцев. Военный успех в этом случае является лишь приложением к успеху дипломатическому. Уверенное наступление сирийской армии при российской поддержке с воздуха должно было убедительно доказать бесперспективность любых попыток исключить Асада из переговоров о будущем страны, равно как и Россию — из клуба глобальных игроков.
Прошедшая в пятницу встреча в Вене, казалось бы, вполне соответствовала идее «инклюзивного диалога», который так отстаивала российская дипломатия. Если одной из главных причин решения о вмешательстве в сирийский конфликт было стремление выйти из международной изоляции, то сам факт этих переговоров выглядит как триумф новой внешнеполитической линии Кремля. Полноправное участие Ирана, безусловное признание Асада как важного субъекта переговоров о будущем Сирии, наконец, всеми признанная роль России в ближневосточном урегулировании — все это очевидные последствия решительного начала военной операции месяц назад.
Принятые пункты подтверждают целостность и светский характер Сирии, преемственность государственных институтов и переговорный процесс с участием режима и всех оппозиционных групп, которые не являются террористами и экстремистами. Несмотря на то, что эти пункты были подписаны всеми участниками встречи, их последовательное осуществление мало представимо в ближайшем будущем. Скорее, это закрепление существующего баланса сил между двумя военно-политическими блоками, фактически вступившими в противостояние на территории Сирии — Саудовской Аравии и Турции с одной стороны и России и Ирана — с другой. Каждый из этих негласных блоков теперь будет нести ответственность за реализацию соглашений, которые никак не снимают существующий антагонизм интересов. В качестве их гаранта Россия должна будет так или иначе сохранять свое военное присутствие в Сирии в течение продолжительного времени — иначе успех, достигнутый в Вене, может быть очень быстро дезавуирован. Кремль фактически становится заложником своей собственной дипломатической удачи.
Главным победителем в этой ситуации оказываются именно США, которым, в том числе и благодаря вмешательству России, удалось преодолеть провал своей предшествующей линии на Ближнем Востоке. Америка снимает с себя прямую ответственность за политическое урегулирование конфликта и оказывается арбитром в новом балансе сил, который устанавливают в регионе два блока с антагонистическими интересами. Причем если первый — Турция и нефтяные арабские монархии — состоит из формальных американских союзников, все больше выходящих из-под контроля и откровенно дестабилизирующих регион, то второй, наоборот, из мировых изгоев, России и Ирана, которые стремятся использовать свое участие в борьбе против ИГ для перезагрузки отношений с Западом.
Однако вся эта сложная военно-дипломатическая игра уверенно отдаляет от главной цели — прекращения кровавого конфликта в Сирии. И дело не только в том, что каждая из заинтересованных держав будет сохранять свое военное присутствие в Сирии до последнего, сохраняя «контрольный пакет», позволяющий решать свои собственные внешнеполитические задачи. Ведь сирийская драма сегодня представляет из себя то, что в политической литературе определяется как «новая война». То есть конфликт, в котором между собой сталкиваются не столько организованные армии или крупные вооруженные формирования, сколько множество акторов, возникших на руинах коллапсировавшего государства. Это обломки бывших силовых структур, гангстеры, агенты уродливой «военной экономики», выросшей на контрабанде и черном рынке, наконец, просто небольшие группы местных жителей, взявших в руки оружие, чтобы защитить свой район или деревню. Незначительный процент вооруженных людей, принадлежащих к разным группам (а правительство Асада сегодня превратилось лишь в одну из этих групп, пусть и наиболее крупную), держит в заложниках большинство населения, лишенного в этих условиях какого-либо политического представительства. Восстановление в этом пространстве государства, суверенной власти, гарантирующей самые базовые права безоружных (и прежде всего – право на жизнь), является невероятно сложной задачей, которая не может быть решена лишь при помощи внешнего вмешательства.
«Народ Сирии», на волю которого постоянно ссылаются дипломаты больших держав, должен воссоздать себя как единое сообщество, способное управлять своей жизнью не по «праву меча», но на основе закона. И шанс на такое восстановление появится только тогда, когда представители невоюющей стороны — беженцев, жертв бомбардировок, простых людей, не желающих делиться на противостоящие друг другу религиозные и этнические группировки — получат решающее право голоса на переговорах о своем собственном будущем.
Поражает самодовольная наглость автора, присвоившего себе право право рассуждать о праве неких блоков (Турции, Катара, Саудовской Аравии, Иордании, Израиля, стран блока НАТО с одной стороны и России, Ирана с другой) распоряжаться судьбой Сирии и её народа. Проблема, как раз, в том, что сирийский народ сам решает кого избрать своим президентом и как защищать своё право быть. Владимир Владимирович Путин озвучил волю сирийцев и гарантировал им реализацию их устремлений в духе международных законов, остановив тем самым убийства и грабёж пособников западной коалиции.
Остановить сирийский кошмар можно было в самом его начале, быстро и относительно бескровно.
Для этого требовалось просто не мешать Башару аль-Асаду.