Бог есть (бог)
Простые доказательства существования бога и выводы, которые можно из этого сделать.
Бог есть, он—та реальность, с которой приходится считаться сегодня любому атеисту. Бог активен и современен, он участвует во множестве разных историй, которые касаются и атеистов. Начать с последней—с погрома на выставке в Манеже, кончить чем угодно еще—например, впечатляющими успехами Исламского Государства.
Бог существует для множества людей, которые ощутимо влияют на жизнь и даже смерть тех, кто мог бы назвать себя атеистом. Значит, как фактор социальной реальности бог существует и для «неверующих».
Возможно, его присутствие ощущается ими даже в большей степени, чем теми, кто законодательно объединен под ярлыком «верующие».
Тем больше бросается в глаза, что сегодня в России, когда Русская православная церковь переживает энергичный расцвет, про самого бога говорят очень мало. Куда больше говорят про «чувства верующих».
Концепция «чувств верующих» подразумевает, что бог реален только для тех, кто принадлежит той или иной религии институционально. Между тем, любой, кто может описать себя как «атеиста», всегда включен в активные отношения с богом, которые заключаются в решении интересующего как «верующих», так и «неверующих» вопроса о конечности человеческого существования и этических проблемах, которые неизбежно из этого вытекают.
Даже человеком, называющим себя атеистом, вопрос о существовании бога, не может быть решен раз и навсегда. Для любого субъекта этот вопрос находится в состоянии никогда не прекращающегося обдумывания. Заключив, что бога не существует, условный атеист не перестанет возвращаться к этому несуществованию. Таким образом, отношения атеиста с богом никогда не прекращаются. И, значит, разделение—тем более, законодательное—людей в смысле их отношений с богом на «верующих» и «неверующих» условно, ошибочно и вредно для общества в целом.
Нет доказательств тому, что «атеист» мыслит о боге меньше, чем «верующий». Вполне вероятно, что иной атеист думает о боге больше иного верующего.Бог существует для атеиста как минимум в двух смыслах. Во-первых, в личном—то есть, как тот, кого атеист лично для себя мыслит в качестве несуществующего, постоянно к этому несуществованию возвращаясь. Во-вторых, в социальном— как тот, кто влияет на его (и других) социальное существование через тех субъектов, которые мыслят бога в качестве существующего. Таким образом, бог предстает как социальный актор, материализующийся для условного атеиста в самых различных видах—будь то благотворительность, блины на Пасху или храм на месте детской площадки.
Бог, признанный некоторым количеством субъектов существующим—материалистически ощутимый, «реальный» актор, по-разному влияющий, например, на жизненные условия граждан светских государств, переживающих консервативный поворот. Если бы некоторые граждане не признавали бога существующим, другие граждане не выходили на пикеты против строительства храмов в их районах. Таким образом, бог существует и для тех, кто хочет строить храм, и для тех, кто протестует против строительства храма.
Религиозные лидеры могут сколько угодно осуждать действия радикальных фанатиков в Сирии или в Нигерии, но проблема в том, что для этих фанатиков бог существует, и его существование становится реальным фактором, влияющим на жизни тех, кто подвергается насилию на захваченных ими территориях, независимо от того, верят они в его существование или нет. Церковные иерархи могут признавать веру фанатиков неправильной, это не отменит того, что фанатики мыслят бога существующим. Также, как бог существует для атеистов Шарли Эбдо—он весьма ощутимо существует для них в виде бога, существующего для фундаменталистов.
Тем не менее, законодательная формулировка о «чувствах верующих» лишает значительную часть людей, состоящих в активных и непрерывных отношениях с богом, права на мышление о нем, то есть, права его интерпретировать. Запретить публично говорить о боге в том виде, в котором он (не)существует для атеистов—значит заблокировать возможность этического рассуждения и для «верующих», и для «неверующих».
Формулировка о «чувствах верующих» которая фактически отнимает право интерпретировать отношения с богом у тех, кто не желает эти отношения институционализировать (сюда входят как «неверующие», так и «верующие, но не воцерковленные»), на самом деле нужна для того, чтобы заблокировать такую этическую дискуссию, которая могла бы стать всеобщей.
Формулировка о «чувствах верующих» приводит к «коммунитивизму», по сути дела она представляет собой вывернутую наизнанку формулировку о политической корректности, подразумевающую «невмешательство» и «мирное сосуществование» «разных культур», которое способствует огораживанию общин и покрывательству бесчинств вроде похищения женщин, лишения их права на образование, и прочего, что привыкли оправдывать «непонятной нам спецификой нравов».
Провокаторы вроде Энтео, причисляющие себя к предполагаемому «лагерю верующих» работают именно на такое разделение. Мы не можем проверить, оскорблены ли чувства Энтео той интерпретацией, которую дал религиозным мотивам скульптор Сидур. Даже если Энтео—ничего не ощущающий циничный провокатор, мало сказать, что его задача просто в том, чтобы поднять градус ненависти в обществе.
Смысл деятельности Энтео заключается в разделе этического имущества и конструировании и закреплении изначально несущесвтующих изолированных территорий «верующих» и «неверующих». Первые (условно верующие) получают эксклюзивное право на публичную интерпретацию бога и своих отношений с ним—впрочем, не могут этим правом воспользоваться, поскольку оно немедленно и автоматически делегируется церковным идеологам. Вторые (условные атеисты) этого права полностью лишаются—и, следовательно, лишаются права интерпретировать возможные последствия несуществования бога, а также последствия существования бога как социального актора. Фокус в том, что осуществляемая при помощи таких персонажей как Энтео автономизация и огораживание территорий «искусства» (атеистов) и «религии» (верующих) с разделом символического имущества—происходит не просто так, а при постоянном сокращении первой и разрастании второй.
Обычный ответ на фразу о «чувствах верующих»— реплика о «чувствах атеистов». Слабый аргумент, который никому еще не помог выиграть в подобном споре. Симметрии нужно искать не в том, что у атеистов тоже есть чувства—это приведет только к формированию очередного «толерантного» гетто, например, гетто искусства или светского религиоведения. При этом зона «веры» (агрессивно-официозная), хотя вроде бы тоже «отдельная», будет покрывать собой все большие территории и захватывать все новые институциональные структуры, которые будут складываться в одно гигантское русское православное землячество, где могут происходить самые странные вещи, объясняемые «особой религиозной культурой». А как будто бы симметричное огораживание внутри сконструированной группы «атеисты» не позволит родиться настоящей дискуссии и приведет только к утрате влияния в рамках маргинального гетто.
Вероятным ответом на сложившуюся ситуацию может быть не разговор о чувствах верующих и противопоставленных им атеистов, но разговор о боге, который не должен быть приватизирован группой «верующих», но должен быть открыт для интерпретаций всем. Нужно забыть о чувствах верующих, и вспомнить о боге. Бог должен быть (в том числе законодательно) открыт для интерпретаций— причем не только как существующий, но также—как несуществующий, и также— как существующий для других и через это реально влияющий на тех, для кого он «не существует».
fka Bad girl LIAR — материалистический теолог.
Материал проиллюстрирован произведениями Казимира Малевича.
Я вроде бы и неверующий, но довольно часто отмечаю, что если мой день начинается с добрых дел, мне затем весь день сопутствует успех. Вот и думай, есть бог или его нет.
Из-за специфики работы часто вынуждена общаться с представителями духовенства. Они совершенно прямо утверждают, что пользуются термином «бог» для личного обогащения, хвастают, как им удалось «перехитрить добрых людей, и получить денег» и т.п. Так что собственно бог существует только в сознании рядовой паствы, которая по разным причинам проникается идеей бога настолько, что не в состоянии трезво взглянуть на окружающий их мир, и понять, что ими «безбожно» пользуются люди, ни одного дня в своей жизни не работавшие и привыкшие вести паразитический образ жизни. Отмечу, что любая попытка открыть глаза приводит к яростному, целенаправленному непониманию и отговорками в духе «все мы не без греха». Но, прошу прощения, когда слышишь фразы «вы пить [алкоголь] не умеете, давайте к нам, уж этому-то мы вас научим», удивляешься, насколько слепы могут быть некоторые люди.
Так что публичные обсуждения бога и божественного вряд ли возможны в современных условиях — представители духовенства будут биться любыми способами за свою теплую и сытую жизнь, в лучшем случае — отговариваясь ничего не значащими фразами. Необходим пересмотр жизненных ценностей в целом, чтобы человек мог комфортно жить в социуме, не отгораживаясь от внешнего мира верой в сверхъестественные существа и явления.