Женщина-лидер на трудные времена
Авторы исследования «Женский активизм в Беларуси: невидимый и неприкасаемый» анализируют феномен первой белорусской женщины-кандидата в Президенты.
Президентские выборы в Беларуси по преимуществу ассоциируются с репрессиями против оппозиции – после событий 2010 г. Однако в этом году главной интригой выборов остается Татьяна Короткевич, “единый” кандидат от оппозиции. Авторы исследования «Женский активизм в Беларуси: невидимый и неприкасаемый», Виктория Шмидт и Ирина Соломатина, анализируют феномен первой женщины-кандидата в Президенты – в контексте того, что принесет кампания Короткевич активизму и, в частности, женскому движению.
Татьяна Короткевич – не первая женщина в Беларуси, которая пытается участвовать в президентских выборах. В 2001 г. Наталья Машерова, депутат тогдашней палаты представителей национального собрания Беларуси, дочь бывшего первого секретаря ЦК РБ Петра Машерова, считалась вполне сильным соперником Александра Лукашенко, и аналитики предсказывали ее выход во второй тур, однако Наталья отозвала свое заявление ещё до завершения сбора подписей. Свой отказ она объяснила позицией общественности: «Я шла на выборы за … третий путь развития нашей страны и как независимый кандидат стремилась создать предпосылки для выборов не по принципу противостояния, а во имя консолидации общества. Похоже, что общество к этому пока еще не готово». Давление политических спекуляций оказалось чрезмерным: «Не скрою, без моего участия было выстроено множество сценариев, но все они не имеют ко мне никакого отношения. Я не хочу жить в зоопарке и не являюсь ни «подсадной уткой», ни «троянским конем», ни даже «ежиком в тумане». С попытки Машеровой прошло почти 15 лет, и Короткевич удалось собрать подписи и пройти регистрацию в кандидаты в президенты. Означает ли это, что за этот период беларусское общество стало более готовым к объединению, например, на основе поддержки женщины в качестве кандидата в Президенты?
История выдвижения Татьяны Короткевич в первую очередь отражает двойственное положение системной оппозиции в Беларуси, которая остается заложником власти, и любое действие которой так или иначе повышает капитал правящей власти. В ноябре 2014 г. пять оппозиционных объединений подписали соглашение о процедуре выдвижении единого кандидата на пост президента, так и не дождавшись ответа от Белорусской партии левых «Справедливый мир» и Объединенной гражданской партии (ОГП). Одним из инициаторов такого союза был Андрей Дмитриев, который приложил усилия к быстрому принятию соглашения. Можно предположить, что уже на этом этапе намечается противостояние между компанией Андрея Дмитриева «Говори правду» и Ириной Вештард, главой Беларусской социал-демократической партией (Грамада) (далее БСДП (Грамада)), которая считала, что во имя единства нет смысла спешить с определением кандидатуры. Основным лейтмотивом дискуссий того периода была задача привлечь к выборам внимание Европы – оппозиционеры опасались, что без такого внимания выборы вовсе лишаться политического потенциала. Идея выдвинуть в качестве кандидата «женщину» начинает позиционирваться как один из возможных ходов привлечь внимание к выборам. Вместе с тем, с самого начала именно пол, а не личность был ключевым – так, известный оппозиционный политолог Сергей Николюк шутя, утверждал: «изберите единым кандидатом мою жену — и она автоматом набирает 25%, то есть практически все голоса протестного электората»
Первая волна реакции на идею выдвинуть в качестве объединённого кандидата женщину была предсказуема. Снисходительный скепсис относительно того, что оппозиция не имеет никакого иного оружия против власти кроме «гендера», дополнялся рассуждениями аналитика-популиста Игоря Драко о том, что обленившемуся беларусскому обществу нужна баба, которая бы «побуждала к действию» в пользу преодоления общественного кризиса. Такова предыстория выдвижения Татьяны Короткевич, которая получила заветную регистрацию и стала кандидатом в президенты.
Пост-советские Мулань
Успех кампании Татьяны Короткевич интересен не только тем, что теперь и в Беларуси есть женщина кандидат на пост Президента страны, но тем, что впервые на пост-советском пространстве такого успеха добивается политическая «инженю», прежде вовсе не имевшая опыта публичной политики, в отличии, например от таких грандесс как Юлия Тимошенко или Нино Бурджанадзе. И в других странах на постсоветском пространстве за последние несколько лет возникали откуда ни возьмись смелые кандидатки-самовыдвиженки, как например, Лимана Койшиева, которая предприняла попытку участвовать в выборах Президента Казахстана весной 2015 г., или Нарине Мкртчян, пытавшаяся пробиться в кандидаты Президента Армении в 2013 г., но не сумевшая договориться о оплате залога с бизнесеменами, прежде поддерживающими ее выдвижение. Вместе с тем, несмотря на представленность как опытных женщин-политиков, так и самывыдвиженок, за исключением Литвы президентами женщины становились не в результате прямых выборов, а в ситуации кризиса, как, например, Роза Отунбаева — которая после событий в апреле 2010 г. в начале стала Председателем Правительства, а потом почти на год и Президентом Кыргызской Республики. Весьма схожа и политическая траектория Нино Бурджанадзе, бессменной руководительницы Парламента Грузии с 2001 по 2008 г.г., которая дважды на относительно короткий период исполняла обязанности президента Грузии, с ноября 2003 г. по январь 2004 г., и с ноября 2007 г. по январь 2008 г. Хотя возрастает количество случаев, когда женщины проникают в публичную политику – или уже принадлежа к политической элите, как, например, Ирина Саришвили (участвовала в выборах в Грузии, 2007 г.), или приобретя опыт общественной деятельности как Токтайым Уметалиева (участница выборов в Кыргызстане в 2005 и 2009 г.г.), мало кто из тех, кто намеревается участвовать в президентской гонке, выходят на финишную прямую. Регистрация женщины в качестве кандидата на пост Президента не только успех – но повод задуматься над тем, какова роль женщины в публичной политики и публичной политики – в жизни женщин.
Даже поверхностный анализ программ и публичных заявлений упомянутых нами женщин-политиков, указывает на ряд сходных посланий. Свой приход в публичную политику они понимают как призвание помочь своей стране в трудную минуту, когда исключительно мудрая женщина, способная к мирному решению проблем, может вывести страну из кризиса. Их политические биографии повторяют эпическую историю китайской героини Мулань, которая, переодевшись мужчиной, пошла на войну вместо престарелого отца. Она не только спасла свою страну, получила в знак благодарности от императора должность – но осталась в истории с открытым финалом: не известно, что стало с Мулань после всех ее приключений. Женщины на постсоветском пространстве приходят в политику в трудные времена. Роза Отунбаева так определяет свою задачу: «для меня остается важным лишь одна основная цель – не допустить раскола страны. В этом я вижу свою историческую миссию. Быть может, у моих предшественников были какие-то долгосрочные экономические программы». Исключительность своей роли подчеркивала и Нарине Мкртчян: «Я всерьез обеспокоена общественными, политическими и экономическими процессами. На политической арене нет такого деятеля, с которым я могла бы связывать надежду на осуществление перемен». Несомненно, ни одна из кандидаток не утверждает, что намеревается прийти на позицию президента надолго – наоборот, обещая разрешить кризис, тем самым женщина-кандидат указывает на временность своей деятельности в качестве Президента (видимо, ее мудрости должно хватить и на то, чтобы вовремя исчезнуть с политической сцены).
Почти все женщины подчеркивали свой материнский опыт как источник их инспирации и представлений о должном. Если вспомнить о разделении архетипов участия женщин в публичной политике на позицию оратора и матери (Joann Scott), то легко заметить, что действительно за исключением, пожалуй, Юлии Тимошенко, среди пост-советских женщин, пытавшихся участвовать в президентских гонках, трудно найти ораторш – чьи речи бы не только были выбраны в качестве по настоящему значимых для развития женского движения, но просто запомнились современникам. В терминах Эрвинга Гоффманна, можно сказать, что женщины, идущие в публичную политику, не становятся авторами, но остаются аниматорами – передатчиками идей, причем воспроизводящими наиболее понятные и легко распознаваемые клише обыденного сознания. Несомненно, такая умеренность в проявлении своих способностей убеждать и распространять новые идеи согласуется с той временной позицией женщины в публичной политике, которая остается типичным нарративом. Так, психолог Лимана Койшиева так аргументировала свое решение о самовыдвижении: «Женщина — символ мира и возрождения. Для матери важны такие понятия как единство, согласие, стабильность»
В унисон теме материнства звучит и принадлежность женщин нации. Роза Отунбаева так отвечает на обвинения в дорогом хобби – езде верхом на породистых скакунах: «Вот, недавно с иронией написали, что я езжу верхом на лошади. Это что, для нас какое-то дикое явление? Тысячи кыргызских женщин на джайлоо верхом на лошадях кормят свои семьи. Кыргызы славятся во всем мире как народ, чьи быт и вся жизнь связаны с лошадью. Я кыргызка и этим все сказано.» Юлия Тимошенко не только выучила украинский язык, но последовательно выстроила свой образ как народной принцессы – внеся национальные элементы в современные по покрою костюмы и платья, используя исторические аналогии и цитируя национальных авторов. Ann MccLintock утверждала, что уподобление уклада национального государства семье – с отцом главой, и поданными – женой и детьми, оказалось самым верным средством трансляции гетеропатриархатных ценностей — приписывающих женщине жить ради мужчины. «Естественность» семейного уклада становилась исчерпывающим аргументом, а понимание государства как большой семьи – более чем достаточным концептом для народа.
Если женщины, идущие в президенты и упоминали социальные проблемы, то исключительно в терминах заботы, а не активизации (empowerment), хотя многие и вовсе обходились без обсуждения социальной проблематики, тем более, той, которая бы непосредственно касалась насилия в семье, ограничения права на аборт и т.д. Гендерная повестка не только не вписывалась, а противостояла той позиции, которую занимали женщины в пост-советской публичной политике.
Короткевич: кандидат «под постсоветскую копирку»
Татьяна Короткевич, в своих публичных заявлениях, программе, самой истории своего успеха, воспроизводит те клише и рамки пост-советского участия женщин, в котором не только нет ничего радикального (а гендерная повестка, несомненно, остается одним из признаков радикализации позиции публичной политической фигуры), но, наоборот, преобладают все проявления того консервативного backlash, который отличает постсоветскую политику в отношении семьи и женщин. Дмитриев, автор кампании Короткевич, и глава ее штаба, непосредственно высказывался относительно того, что женщина кандидат навряд ли добьется не то что успеха, но устойчивого внимания потенциального электората, если сосредоточится на проблематике женщин. Программа Короткевич и вправду скупа на предложения относительно поддержки женщин: добиться равенства в зарплатах и обеспечить возможность женщинам совмещать заботу о семье с малым предпринимательством. Вместе с тем, программа вполне ожидаемо начинается с призыва к всесторонней заботе о гражданах со стороны государства.
Однако не только отсутствие гендерной повестки – та особенность кампании Татьяны Короткевич, которая непосредственно становится фактором риска для развития женского движения. Представляестя, что сценарий политической карьеры Татьяны будет тем же, что и у многих ее предшественниц, которые оказались отчуждены от своего символического и человеческого капитала, чьи способности и ресурсы были использованы совсем другими политическими игрокам, и кто вышел из игры – чувствуя опустошенность, обиду и оставаясь заблокированными от понимания произошедшего. Более того, очевидный публичный успех располагает думать о истории Татьяны не только как о очередной, а как последней жертве женского движения в пользу публичной политики Беларуси – которая остается сферой достижений для мужчин.
Кто тратит капитал Короткевич: грязные и не-азартные игры
Капитал Короткевич в первую очередь будет расходовать теперешняя власть – позитивная Короткевич много более удобный соперник, который остается в меру оппозиционным, но вместе с тем, не провоцирующий никаких репрессивных действий в отличии от оппозиционных лидеров кампании 2010 г. Вместе с тем, участие Короткевич придает выборам легитимность – не только оппозиция, но женщина-кандидат от оппозиции участвует в выборах. Нет сомнений, что теперешняя кампания в Беларуси будет как минимум в Европе сравниваться с будущей кампаний президентских выборов в России – и не в пользу последней. Наличие взаправдашней борьбы, да еще между кандидатом-мужчиной и кандидатом-женщиной, придает беларусскому режиму столь желанную демократичность. Маловероятно, чтобы публичное взаимодействие нынешнего президента и кандидатки развивалось по драматичному сценарию украинской кампании 2010 г. «сексист vs. берегиня», когда Янукович неоднократно предлагал Тимошенко продемонстрировать свои таланты на кухни. Наоборот, легко представить себе развитие отношений в соответствие с канонами советской комедии, в которой «Женщина – друг человека».
Короткевич не настолько яркий кандидат, чтобы привлечь внимание другой стороны, от которой зависит политика Беларуси, России. Если в прошлые выборы кто-то из российских акторов поддерживал оппозицию, кто-то непосредственно провоцировал Лукашенко на жесткие меры против оппозиции, то навряд ли фигура Короткевич спровоцирует внимание российских бизнес-структур или спецслужб. Имя Короткевич будет восприниматься как политическая бутафория, на время заполняющая собой пустоту оппозиционного движения. Определенный риск для власти может представлять электорат Короткевич в регионах, где за нее проголосуют как за слабую надежду на иную политику. Однако административный ресурс, скорее всего, поможет справиться и с этой проблемой. Декларируя поддержку беларусского языка, Короткевич, тем не менее, весьма умеренна в своей презентации как беларуска – и никакого риска радикализации вокруг ее кампании также не приходится ждать.
Своим успехом Татьяны Короткевич во многом обязана умеренной, если не консервативной презентации своей программы, выбранной Андреем Дмитриевым. Встроенность в политическую элиту, наличие политической биографии непосредственно интерпретируется как давняя история поддержки женщин со стороны влиятельных мужчин – этот подход практически универсален, и знаком самым разным странам. Неслучайно кандидаток часто называю принцессами, газовыми, нефтяными – принцесса никак не может обойтись без принца. И хотя политическая история Короткевич недолга, и ее никак не получится назвать политической принцессой, с самого начала она связана с именем если не принца, то точно джокера-волшебника – Андрея Дмитриева (1981 г.р.)[1], который уже не раз создавал функциональных оппозиционеров (на президентских выборах 2010 г. возглавлял инициативную группу, а затем — избирательный штаб Владимира Некляева), и который предложил своей бывшей секретарше поучаствовать в президентской гонке. Обоснованно предположить, что именно он – основной держатель символического капитала Татьяны, которым он, возможно, предполагает воспользоваться после 2016 г., когда ему исполнится 35 лет, и он сможет наравне с другим участвовать в выборах. Уже сейчас он тратит капитал Татьяны: в конце мая 2015 г. Дмитриев становится руководителем движения «Говори правду» вместо Владимира Некляева. Его выбрали на республиканском собрании актива организации 28 мая в Минске. Заседание проходило в закрытом формате. Кандидатура Дмитриева была безальтернативной. Ранее он занимал в компании должность заместителя председателя Владимира Некляева. Дмитриев сообщил, что организация решила не выдвигать на руководящие должности Татьяну Короткевич, которая собирается участвовать в предстоящих президентских выборах и, скорее всего, парламентских выборах 2016 г.
Тот потенциал раскола оппозиции, который есть в самой идеи выдвижения женщины – еще один источник усиления позиций как правящей власти, так и Дмитриева, который может разыграть как карту спасителя оппозиции от раскола, так и того, кто составит новое поколения оппозиционеров, сдав в утиль (еще раз) лидеров прежнего поколения. Несмотря на то, что Татьяна в начале кампании представляла объединенную оппозицию (коалицию «Народный референдум»), ее кампания не обладает ни тогда, ни теперь ресурсом объединения, скорее, наоборот. Достаточно обратиться к списку доверенных лиц, в котором известный своими последовательными сексистскими установками экономист Сергей Чалый (чьи высказывания о противопоставлении феминисток нормальным женщинам публично обсуждались как оскорбления) соседствует с главой рабочей группы «Женщины БСДП» Жанной Сементович. Она также входит в недавно созданную активистками ряда оппозиционных партий и общественных организаций женскую сеть «Мара». Несомненно, главной фигурой кампании остается Андрей Дмитриев, амбициозный политик, в интересы которого входит долгосрочная карьера в исполнительной власти.
В конце июня Ирина Вештард, глава партии БСДП (Грамада), инициировала решение партии не участвовать в создании инициативной группы по выдвижению кандидатом в президенты Татьяны Короткевич, хотя участники движения вполне активно собирали подписи – почти треть собранных подписей приходится именно на усилия рядовых партийцев. Именно их Короткевич называет активными гражданами и настоящими участниками политического процесса. В конце августа партия БНФ отказалась от дальнейшей поддержки Короткевич, руководитель БНФ, А. Янукевич практически покаялся в поспешном решении партии ее поддерживать: «ничего плохого в наличии на выборах такого кандидата, как Короткевич, нет, но наша базовая группа — национально ориентированные люди. Многие из них считают, что сейчас Партия БНФ их не представляет, в том числе и из-за того, что мы поддерживаем на выборах Короткевич». Однако, пятью месяцами ранее в конце апреля, тот же Янукевич разделял готовность большинства членов (80%) Сейма партии БНФ поддерживать Короткевич.
Единственной основой для коллективных действий среди тех, кто оказался против участия Короткевич, стало стремление оказать на нее давление и вынудить отказаться от участия в выборах. 28 августа бывший политзаключенный Николай Статкевич, председатель Объединенной гражданской партии Анатолий Лебедько, лидер создаваемого движения «За государственность и независимость Беларуси» Владимир Некляев и сопредседатель оргкомитета по созданию партии «Белорусская христианская демократия» Павел Северинец объявили об образовании коалиции и начале общественной кампании с целью делегитимизации нынешних президентских выборов и проведения новых. Некляев до сих пор надеется убедить Короткевич сняться с выборов: «Есть у нас кандидат от демократической оппозиции. И наша задача, мы обсуждали это со Статкевичем, все-таки не оставлять этого кандидата режиму, а убедить его сняться с этих выборов. И это будет самый сильный ход, который только можно сделать. Он спасает оппозицию, вытягивает из этой грязи, в которую она как самоубийца сама себя затягивает, чтобы захлебнуться. Конечно, не только сама по себе, а с помощью тех, кто в спецслужбах занимается этими делами». Можно предположить, что объединившись на основе непринятия Короткевич, старая гвардия продолжит стратегию активного игнорирования власти.
Поскольку впервые в выборах участвует женщина, и ее кампания сопровождается разнообразными скандальными историями, то капиталом Татьяны пользуется и пресса, тем более, в современных условиях давления на масс медиа оставаться интересными, но соответствующими ожиданиям консервативно мыслящего населения становится все трудней. Мало кто из журналистов встраивают анализ кампании Короткевич не в событийный ряд, а обсуждение проблем участия женщин и гендерную повестку. Скорее всего, такой аспект не очень интересен и сторонникам Короткевич.
Конец женщин в публичной политике Беларуси?
Происхождение символического капитала Татьяны непосредственно связано с игнорированием гендерной повестки в ее программе – а потому невозможно представить, чтобы кампания Короткевич повлияла на актуализацию гендерной проблематики, или женское движение могло бы использовать ту или иную меру успеха Короткевич для актуализации своих интересов. Примечательно, что Татьяна никак не среагировала на обращение к кандидатам в президенты «Услышать женщин!», составленное представительницами Сети Женских Организаций «Единство в сотрудничестве». Сценарий, придуманный Дмитриевым, делает стратегию оппозиции долговременной и в этой стратегии нет места не только гендерной повестки, но и самой Короткевич.
История Короткевич располагает задуматься над тем, стоит ли так уповать на участие женщин в выборах, как в исполнительную, так и законодательную власть, если представленность гендерной повестки, по опыту других стран, становится не результатом такого участия, а одной из движущих сил. Вместе с тем, чрезмерное упование ведет не только к разочарованию в политике, но как убедительно свидетельствует случай Короткевич – к отчуждению женщин от собственного символического и человеческого капитала, блокации их способности действовать в пользу интересов самих женщин. В самый раз вспомнить монолог Вадима Дульчина, альфонса, который так успешно разводит наивную вдову Юлию Тугину в пьесе Островского «Последняя жертва», а когда ресурсы той приходят к концу, безжалостно предает ее: «Твоя бесконечная преданность дала мне несчастное право мучить тебя. Твоя любящая душа все простит… и ты опять будешь любить меня и приносить для меня жертвы». Сказочно ироничный happy end пьесы только еще сильнее убеждает в том, что в повседневности женщины, приносящие себя в жертву – даже во имя идеалов, которые кажутся им такими светлыми, подставляют не только себя, но своих же — других женщин.
А потому ничего парадоксального в том, что снять эффект последней жертвы можно только коллективным усилием, нет. Действительно, в сфере публичной политики ответственность приходится не только на тех, кто манипулирует или кто становится инструментом манипуляции, но и на целевой группе – на которую и направлена манипуляция. Очевидная обреченность Татьяны на роль временного статиста, который без политического прошлого, непосредственных связей с политическими и бизнес элитами явно не сможет продолжить свою политическую карьеру, располагает думать, что когда ее символический капитал израсходуется, ей ничего не останется, как уйти – что вписывается в нарратив временного лидера. Только если такие фигуры как Отонбаева или Тимошенко уходят не в никуда, а иные области публичной политики, скорее всего, Татьяна уйдет в политическое небытие вместе с надеждами тех, кто помогал ей – как многие ее предшественницы, более и менее заметные в свое время на политической сцене Беларуси. Пока оппозиция остается заложником власти, гендерная повестка остается заложником оппозиции и женщин, помогающих оппозиции держаться на политическом плаву.
Виктория Шмидт и Ирина Соломатина — социологи.