Солидарность – это привилегия
Право на сочувствие принадлежит тем, у кого есть на это время.
Подводя итоги реакций рунета на теракт в Париже, Кирилл Медведев затронул очень важную проблему, которая стоит за всеми этими сетованиями в соцсетях: почему люди скорбят об одних и не скорбят о других, постят одни флажки и не постят другие. В последнее время люди сломя голову бросаются массово проявлять солидарность, и это у многих вызывает чувство дискомфорта. Звучат голоса критиков, среди которых немало левых, в которых отчетливо слышен следующий вопрос: почему одним уделяют столь много внимания, а другим – ничего? За примерами далеко ходить не надо. Сажают Pussy Riot? Да, государство чинит вопиющее бесправие, признают критики, но разве нужно столько говорить о трех девушках и их танце, когда в стране существует завеса молчания по поводу многолетних тюремных сроков профсоюзным и левым активистам? Ущемляют ЛГБТ? Зачем опять про меньшинства, когда в стране эксплуатируют большинство!
Сюда же можно отнести стихийный флешмоб в поддержку парижан. За пару дней до трагедии в Париже теракт в мирном Бейруте унес десятки жизней, а боевики ИГ опубликовали видео расстрела 200 детей и подростков, однако ни первое, ни второе преступление не вызвало и сотой доли общественного интереса, спровоцированного бедой белых жителей из центра Европы. Медведев совершенно правильно подмечает: такой флэшмоб не случился бы без сокрытого в нем колониального расизма. Но суть проблемы в другом. Наше общество испытывает дефицит солидарности: куда ни глянь – везде проблемы, и гражданам остро требуется поддержка. И как бывает при капитализме, обладание этим дефицитом приобретает флер привилегии. А те, кто дефицитом не обладает, с завистью смотрят на счастливчиков: почему же сочувствие достается только им, нам оно требуется не меньше.
Чтобы отделить зерна от плевел, зафиксируем четыре момента.
Первое. Стихийный флэшмоб в меньшей степени есть выражение простого сочувствия, а в большей – проявление солидарности, что ясно проговорил кинопрокатчик Сэм Клебанов. Ведь в первые дни после авиакатастрофы над Синаем большинство верило, что произошла техническая неполадка. Событие, конечно, ужасное, но обыденное, поэтому реакция в соцсетях заключалась в том, чтобы костерить «Когалымавиа». Никому в голову не приходило вешать на аватарки российский флаг. Сейчас же имеет место атака террористов, и эти террористы четко провели свою линию, потребовав от каждого определиться, с кем они: с безумными смертниками или с традицией просвещения и гуманизма.
Второе. Не только проявление солидарности, но как более активная форма реакции на несправедливость – протест, так и менее активная ее форма – публичное проявление сочувствия, моральной поддержки, — в российском обществе сегодня является уделом привилегированных слоев.
Вспомним недавние «болотные» протесты. Чем от участников «путингов» отличаются все те прекрасные во всех отношениях люди, которые в прошлые выходные переживали за парижан? Как показывают исследования НИИ Митингов, они отличаются не наличием высшего образования, не распределением по возрастным группам. Они отличаются лишь одним – наличием свободного времени. У тех, над кем начальство имеет такую власть, что может управлять телами, загонять их на стадионы, всучивать в руки плакаты и флаги, свободного времени нет – все уходит на подработки в попытках хоть как-то прокормить семью. Аналогичная картина складывается и в российских профсоюзах. Самые сильные организации существуют в среде представителей высококвалифицированных специальностей, некоторые из которых иногда даже называют «элитными», будь то моряки, авиадиспетчеры или летчики. А кто создает новые организации? В здравоохранении, в котором были последние крупные социальные протесты, выступали врачи, а не медсестры и санитары. В автопромышленности, славной своим МПРА, это были люди, пусть и обремененные семьей, но еще энергичные тридцатилетние россияне, а не трудовые мигранты. Это те, кто в своих отраслях занимает скорее среднюю позицию, но уж точно не относится к низам. В России больше протестуют не те, кому это наиболее необходимо, а те, кто может себе это позволить.
Самым парадоксальным и потому режущим глаз проявлением солидарности для автора этих строк стало недавнее выступление столичных журналистов в поддержку своего коллеги-звезды Олега Кашина в конфликте с губернатором Турчаком[ref]Олег Кашин в своем блоге обозвал Андрея Турчака «сраным», а через два месяца был избит до полусмерти. Сегодня Кашин уверен, что нападение заказал Турчак. В сентябре этого года более трех сотен журналистов выступило публично с требованием допросить губернатора Псковской области.[/ref]. Конечно, действия главы Псковской области шокируют своей брутальностью, напоминая о бандитских разборках 1990-х. И, конечно, всегда важно хотя бы одергивать распускающих руки власть имущих. Но буквально за несколько дней до этого автор обратился к московским журналистам из всех топовых СМИ с просьбой придать огласке дело их коллеги и своего товарища Сергея Вилкова, избитого за журналистское расследование, за которое его еще и пытаются посадить. Многочисленные труженики пера виновато разводили руками: извини, мол, мытарства малоизвестного саратовского журналиста не вызывают интереса у главного редактора. А ведь конфликт Кашина и Турчака не имеет прямого отношения ни к журналистике, ни к проблеме свободы слова. Это обычная бытовуха: один в своем ЖЖ не очень следил за языком, а другой вспылил в ответ.
Ничто не вызывает такого сочувствия в соцсетях, как регулярные врачебные инциденты в самолетах. Пассажир возвращается после отпуска из-за рубежа, и ему становится плохо. Неожиданно в салоне оказывается высококвалифицированный врач, которому, тем не менее, не удается спасти пациента из-за идиотского устройства системы медицинской помощи, существующей при российском транспорте. Подобные посты собирают тысячи, десятки тысяч репостов в социальных сетях. Но в чем отличие подобных историй от практики нашего повседневного взаимодействия с системой здравоохранения – системой, в котором пациент чувствует себя полностью беззащитным? Пожалуй, только тем, что в сознании большинства россиян инциденты в больницах ассоциируются с вечным российским бесправием, а туристические поездки – с беззаботной, устроенной жизнью и западным комфортом, а потому случающиеся в этом контексте чрезвычайные ситуации переживаются наиболее остро.
Реальность такова, что социальное устройство нашего общества крайне далеко от справедливого. Только ведь практики коллективной защиты от несправедливости распределены между социальными слоями так же, как и экономические блага. Те, кто располагается на более низком уровне социальной лестницы, имеют меньше ресурсов для защиты и реже прибегают к коллективным практикам взаимовыручки. Они же, кстати, менее защищены от насилия пропаганды (как со стороны кремлевского ТВ, так и со стороны либерального культа индивидуального успеха). Те, кто находятся на более высокой ступени социальной иерархии, располагают большими возможностями защищать самих себя (и от пропаганды в том числе). Никакого альтернативного общественного измерения, социального слоя, формулирующего мировоззрение, альтернативное господствующему сегодня, в России нет[ref]Различные эскапистские религиозные движения не в счет.[/ref]. Это ни в коем мере не значит, что одна группа наших соотечественников лучше других. Это всего лишь данность, которую необходимо признать.
Третье. Когда эта данность изменится? Когда солидарность вернется в наше общество, а поддержка других станет обыденной нормой, привычкой, а не подарком на редкий праздник? Социальные науки дают четкий ответ – когда молчаливое большинство, на которое сегодня принято навешивать презрительный ярлык «86%», начнет активно отстаивать свои интересы. Ведь солидарность – это поддержка не своего частного интереса. Чтобы люди поддерживали других, сначала нужно, чтобы они начали бороться за себя, почувствовали самоценность взаимовыручки и чувства локтя. Тогда ведь и политика перестанет ассоциироваться с головной болью или великосветскими дебатами о событиях, происходящих в далеких странах. Тогда политика станет частью повседневности.
Четвертое. Что же нам, сторонникам социального прогресса, делать сегодня? Уж точно не сидеть сложа руки. Общество не изменится само собой. Люди вокруг вряд ли начнут говорить от собственного имени безо всякой причины, вряд ли они станут верить в свою значимость и важность собственного мнения. Если уж хочется спрашивать с того, кто находится поблизости, то лучше всего спросить с себя. Как минимум, нужно подавать пример, выступать от собственного имени, по меньшей мере, высказываться о политике в своей частной жизни.
Стоит прекратить критиковать окружающих за «излишнюю» солидарность. Претензии необходимо предъявлять по адресу. Если вы считаете причиной всех бед капитализм – значит, капиталистам и нужно предъявлять претензии. Не надо винить людей вокруг, когда они выражают солидарность и сочувствие по отношению к одним и почему-то не выражают его по отношению другим. Они всего лишь стараются быть отзывчивыми и делают это в рамках тех норм, которые существуют в обществе. Именно на эти нормы и нужно обратить внимание. В конце концов, для того, чтобы сносить преступный российский капитализм, нам всем необходимо объединиться.
Сергей Решетин — профсоюзный работник.
Сергей Решетин : «В конце концов, для того, чтобы сносить преступный российский капитализм, нам всем необходимо объединиться.»
В связи с вышесказанным разрешите вам предложить два варианта изменения нашего сознания, оба маловероятны, но при определённых условиях вполне возможны. 1-ый вариант : Президент РФ Путин В.В. должен уйти в небытие любым приемлемым для него способом, предварительно назначив на должность премьер-министра РФ Министра обороны Шойгу с передачей ему полномочий Президента РФ. Вариант 2-ой : в 2016 году состоятся выборы в Госдуму. Мы все должны категорически заставить себя участвовать в этих выборах, отбросив все субъективные по каким либо поводам мысли. В настоящее время закон о избирательной системе выхолощен настолько, что даже если проголосует 0,1% от имеющих такое право, выборы признаются состоявшимися. Всем известно, что в Госдуме на протяжении 15 лет конституционное большинство принадлежит партии Путина В.В., партии чиновников-бюрократов- воров, партии «Единая Россия». Наша с вами задача состоит в том, чтобы превратить фактически однопартийную Госдуму в многопартийную. Для того голосовать за любую партию, какой бы она не была неприятной нам, только не за «Единую Россию». Сейчас чиновники с домочадцами, близкими и дальними родственниками, друзьями и знакомыми дружно отдают голоса за свою КОРМИЛИЦУ, тем самым набирая конституционное большинство для безусловного принятия законов, угодных Путину В.В., но разрушая Россию экономически и нравственно. Если нас придёт более 90%, фальсификация итогов выборов станет невозможной. Переформатируя Госдуму из однопартийной в многопартийную мы выбьем основу из головы Президента РФ пользоваться родиной в качестве собственной вотчины. А это уже достаточно для продолжения преобразования общества, основанного на справедливости и здравом смысле. Спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Вперёд! И да поможет нам ГОСПОДЬ!