Что воля, что неволя
Как прошел «День Воли» в Беларуси и чего ждать дальше. Комментарии белорусских активистов.
25 марта 2017 года в Республике Беларусь прошли акции, приуроченные ко Дню Воли (годовщине появления самопровозглашенной Белорусской Народной Республики 25 марта 1918 года, которая празднуется в основном националистами). Тем не менее, белорусская власть отреагировала на них достаточно жестко: в Минске несанкционированный митинг, на который пришло несколько тысяч человек, разогнала милиция, около 700 участников были задержаны. Кроме того, акции прошли в Гомеле, Бресте, Гродно и Витебске. Белорусские анархисты сообщают об обысках и задержаниях.
Происшествия в Беларуси особенно интересны в связи с общеевропейским трендом на объединение правых и антисистемных протестов, о котором писал, в частности, Перри Андерсон.
В свете последних белорусских протестов против Декрета № 3 «О предупреждении социального иждивенчества» нынешний разгон традиционно националистического митинга ставит ряд вопросов. Насколько пересекаются участники этих двух протестов и почему белорусская власть так резко отреагировала на националистов, хотя, например, в России, напротив, националистов держат на «коротком поводке» и даже поощряют в случае необходимости? Кто выходил на протесты: возмущенные социальной ситуацией в стране «простые белорусы» или профессиональные оппозиционеры националистического толка? Может ли произойти «сращение» националистической и социальной повестки и смогут ли националисты использовать вчерашние задержания как козырь, который позволит им подмять под себя социальный протест?
«Открытая левая» задала эти вопросы белорусским активист(к)ам.
Юрий Глушаков, левый активист, член оргкомитета Белорусского социального движения «Разам»
Безусловно, львиная доля ответственности за нагнетание напряженности и развернувшиеся репрессии лежит на властях. Начиная с принятия провокационного и антисоциального Декрета № 3. Но и часть безответственных оппозиционеров с их крикливыми заявлениями и желанием пойти на обострение – в угоду геополитическим расчетам, тоже приложили к этому руку. Изначально начавшееся как социальный протест, движение все более политизируется. А «День Воли» как будто окончательно призван подменить социальную повестку националистической. Если не знать подоплеки событий, то может показаться, что две стороны, словно сговорившись, двигают все именно к «майданному» сценарию. Классика жанра – после 25 марта вожди оппозиции забудут про Декрет, ведь власти дают им для этого хороший повод. И движуха пойдет совсем под другими лозунгами и за другие цели. При любом из этих вариантов в проигрыше останется народ – те самые рабочие, служащие и безработные. То есть – белорусский народ.
В провинции оппозиционеры в большей мере были вынуждены учитывать социальную основу протестов. В Минске все было предельно политизировано, ведь там действуют лидеры. После происшедшего, возможно, в рядах оппозиции произойдет размежевание и соответствующее переформатирование дальнейших действий. Не было единства и сейчас, но главным образом на почве личных амбиций или степени готовности к радикальным действиям. Например, «Говори правду» (кампания, организованная белорусской исследовательско-просветительской организацией «Движение вперед» – О.Л.) занимала достаточно умеренную позицию.
В провинции акции прошли относительно мирно, хотя в Гомеле были задержания.
Оппозиция несла, как правило, националистические символы и абстрактно-демократические лозунги, но народ был настроен прежде всего против Декрета.
В Гомеле над корректировкой резолюции немного работали и левые, и хотя не все их требования были включены, она получилась относительно социальной.
Думаю, пришла пора и тем левым силам, которые есть в Беларуси, более четко и активно обозначить свою позицию по поводу жесткой неолиберальной политики властей, нацеленной на монетизацию всего и вся, и нашедшей очередное выражение в пресловутом Декрете.
Татьяна Чижова, левая активистка, интернет-журнал «Сентябрь»
Я бы сказала, что националистический протест на День Воли и протесты против Декрета №3 – это два разных протеста, хотя правая оппозиция несомненно пыталась раскрутить и возглавить социальное недовольство. Однако ее интересы лежат в плоскости совсем иной, чем интересы широких слоёв населения. Вчерашняя акция изначально предполагалась как акция националистов и либералов: и дата соответствующая, и публика, и повестка. Правда, правые надеялись, что на волне социального недовольства (вызванного не только самим декретом, а целым рядом проблем и непопулярных мер власти) их придут поддержать и простые люди.
Власти все же побаивались такой смычки низов и нацдемов, потому и устроили последним показательный разгром и провели массовые задержания.
Трудно судить, пришли ли на акцию простые люди, так как большому количеству людей не удавалось собраться в одном месте. Кучки протестующих то там, то тут проходили вдоль проспекта. Их оттесняли, оцепляли, задерживали. В Минске, в отличие от провинции, вообще основной контингент митингов – активисты и городская интеллигенция, студенты. 15 марта на полностью разрешенном мероприятии с социальной, а не национал-освободительной повесткой, и то ощущалось, что «активистов» большинство. Думаю, 25 марта большинство неполитизированных людей все же предпочло остаться дома: сама повестка мероприятия + репрессии накануне + рассказы про арестованных «боевиков» не способствовали их участию.
Что касается массовых задержаний, то трудно бывает понять логику действующей власти. У нас каждый раз после короткого периода «либерализации» и «оттепели» наступает вот такой вот показательный разгром. И все только строят догадки, чем это могло быть вызвано: опасениями властей, что «оппозиция стала много себе позволять» – давайте им напомним, кто в доме «батька» или чем-то еще. Доходит до конспирологических версий о «руке Москвы», или чуть менее конспирологических – Путин пообещал что-то в обмен на приструнивание прозападных националистов.
Конечно, задержания вызывают сочувствие – но опять же, скорее в среде околооппозиционной, тех, кто читает антирежимные СМИ. Сами потерпевшие в очередной раз доказывают, что «режим дрогнул», раз посмел применить силу против мирных демонстрантов, и ждут волны небывалой солидарности. Но обычно все наоборот – идёт волна спада внутри самих антиправительственных партий и организаций. Колесо сансары вращается подобным образом уже 20 лет. Эти представления и риторика до сих пор доминируют в оппозиционном инфополе. А простые люди, хоть и разгневаны, но больше настроены на переговоры, чем на антиправительственные лозунги и выступления. Местным властям сейчас дана установка – выходить к протестующим, успокаивать, выслушивать… Не знаю, сработает ли это – снимет ли хоть часть проблем и утешит ли уже отчаявшихся людей. Но в любом случае – для меня это два параллельных мира, два протеста. Один чисто социальный, не слишком приветствующий политизацию. Второй – традиционный оппозиционный, мечтающий оседлать первый.
Особого оптимизма относительно того, сумеют ли участники социального протеста добиться своих целей, у меня нет, но я рада, что электоральное ядро этой власти перестало быть безмолвным или напомнило ей о себе. Это само по себе достижение на фоне 20 лет молчаливой безучастности населения, когда в новостях показывали лишь разборки режима с его стандартными оппонентами.
Плохо то, что в Беларуси попросту нет левых сил, готовых работать с этими людьми.
Максим Латур, левый активист
Необходимо понимать, что социальное напряжение в Беларуси медленно нарастает уже достаточно длительное время, затрагивая все более широкие слои населения. Это контрактная система найма на работу, ставящая наемного работника в положение раба и призванная, кроме прочего, удерживать людей от образования неофициальных профсоюзов, проведения низовых протестов и забастовок. Низкий уровень заработной платы, на фоне заверения президента, что в 2017-м страна должна выйти на 500$ средней заработной платы. Не все белорусы понимают, что имеется ввиду заработная плата вообще по стране во всех отраслях и специальностях и что это не заработная плата на ставку, а учитываются непосредственно насчитанные денежные средства до вычета налогов. Зато все прекрасно понимают, что в конкретно его специальности (если речь не идет об IT-сфере) такой уровень зарплат недостижим. Недовольство уровнем заработных плат дополнительно подогревается периодическими заявлениями правительства, в которых виновниками низких зарплат называют самих работников, ввиду «низкой эффективности их труда». С 2010 года продолжается инфляция. Последние годы неизменный рост тарифов ЖКХ, под маркой того, что население должно перестать быть «социальным иждивенцем» и компенсировать государству вложенные в него средства. Рост безработицы. Сокращение рабочих мест. Дорожный налог. Неадекватное правоприменение в области оборота запрещенных психоактивных веществ. Система распределения студентов после окончания ВУЗов. Это только то, что лежит на поверхности. Каждый отдельный белорус назовет еще с десяток вещей, которые лично его задевают. Например, наличие паспорта и необходимость фотографироваться при покупке симкарты. Декрет №3 «О противодействии социальному иждивенчеству» стал последней каплей. Против него вышли безработные, потому что им нечем платить и налог ложится на плечи их родных, люди, получившие извещение «по ошибке» и работающие граждане, понимающие, что сюрреализм ситуации достиг своего пика, что следующим будет налог «на воздух» и он тоже будет «конституционно обоснованным». Акции протестов в регионах и Минске сопровождались чередой необоснованных арестов в том числе и на официально разрешенных акциях. Так к социальной составляющей протеста добавились граждане выступающие против милицейского произвола. 25 апреля, в Дзень Волi, все эти социальные группы, разрозненные в своих интересах, но единые в том, что такая власть им не нужна, вышли на улицы. Против них и не принимавших в протесте участие граждан применили ОМОН, спецсредства. Власти показали, что готовы применять водометы и огнестрельное оружие против мирного населения. Итог – около 300 человек задержанных и привлеченных к ответственности за прошедшие два месяца и от 200 до 600 человек задержанных во время Дня Воли и 26го апреля.
Следует уточнить, что изначально День Воли – это сугубо националистический праздник, оккупированный официальной оппозицией и ее оторванными от интересов большей части населения Беларуси требованиями. Но за годы правления Лукашенко символическое значение национальной символики белорусов модифицировалось. Сейчас Пагоня (герб) и бел-чырвонабелыя сцяги, как и белорусский язык, – это символ протеста против существующего режима вообще. Как знак того, что мы другие, и с этой красно-зеленой властью не имеем ничего общего. В Дне Воли традиционно участвовал электорат националистической оппозиции, но они составляли лишь малую долю недовольных. Это же касается и других протестных акций против Декрета №3. Оппозиция пытается найти контакт с протестующими и навязать им свою повестку. Но не находит поддержки.
Что же касается сочетания националистических и социальных протестов и отношения к России, которая может представлять угрозу для независимости Беларуси, то это сложный момент. Большинству населения Россия малоинтересна, пока к ним в карман не лезут. Оппозиция считает Россию агрессором по умолчанию.
Есть пророссийски настроенные группы, которые считают, что РБ должна существовать только в составе РФ (массовой поддержкой населения они также не пользуются).
Если произойдет смена власти, то договариваться с РФ придется (если не будет попыток аннексии). Лично я не рассматриваю сейчас РФ как однозначного агрессора для Беларуси. Затяжная экономическая война идет уже долгие годы, но все конфликты разрешаются.
Да, национальная оппозиция создает визуальный ряд (так как большинство простых людей на него не способны), но их идеи не являются главенствующими, как и их люди не составляют костяк протестов. В акциях все смешано.
Прогнозов я давать не готов, но, cкорее всего, протест пойдет на спад. Но впереди еще апрель с Чернобыльским Шляхом, так что посмотрим.
[…] OpenLeft discussed these questions with Belarusian activists. LeftEast reprints them with the kind translation of Tonya Anisimovich. […]