Жертвовать обыденным ради высокого и высоким ради обыденного
Мнения участников Школы вовлеченного искусства «Что делать?» разделились. Мы публикуем ответ другой части коллектива на текст, опубликованный ранее на «Открытой левой».
«Открытая левая» предоставила площадку для высказывания участникам Школы вовлеченного искусства «Что делать?». Не весь коллектив Школы оказался согласен с текстом, другая его часть направила в редакцию ответ, который мы и публикуем ниже:
* * *
Нас очень расстроил тот факт, что наши голоса были присвоены группой анонимных авторов, словно высказывающихся от лица всех участников фильма. Ведь анонимность двулика: с одной стороны, она уравнивает действующих субъектов, а с другой, позволяет уйти от личной ответственности за свои поступки. Поэтому мы решили озвучить иную позицию участников съемок фильма и Школы «Что делать?».
Нам кажется недопустимой ситуация, когда происходит перенос ответственности за неисполнение каких-либо собственных ожиданий на других членов коллектива. Все это разрушает коллективность изнутри.
Мы не хотим обсуждать, кто тут кого левее, однако нам кажется, что настоящим, подлинно революционным, актом критики был бы отказ от дальнейшего участия в съемках и публичная артикуляция именно этого факта, и никак иначе.
Теперь важно прояснить общие базовые вопросы.
Что такое производство. Производство — это набор четких операций, благодаря которым создается продукт. В нерыночной системе целью производства является потребление, в рыночной это уже прибыль. С капиталистической точки зрения, организация производства фильма была совершенно провальной: начиная с того, что непрофессиональные актеры появились в фильме в основном из активистской среды и по активистским же соображениям. Несколько дней было потрачено на написание каждым участником съемок своих реплик, их обсуждение, редакцию и последующее наименее “болезненное” включение высказываний в сценарий. Много времени ушло только на то, чтобы научить непрофессиональных актеров работать перед камерами. Все это происходило в рамках бюджета, который строго ограничивал съемочное время и не давал возможности подискутировать на пару дней подольше. Всем этим занималась команда режиссера, и все они безбожно перерабатывали, занимаясь тем, чем они не должны заниматься в капиталистическом мире. Режиссер вообще работал дольше всех, когда большинство актеров уже спокойно отдыхали.
Была ли “прибыль” (символическая или денежная, в случае продажи фильма) целью этого производства? Известно, что авторы после съемок остались в долгах. Как будет распределяться эта “прибыль”? Известно, что её отправят на развитие Школы. Был ли процесс организован капиталистически? Допустим. Но подобный ответ требует разговора о том, как съемки должны были происходить. Требует утопического видения некапиталистического производства в рамках капитализма. Для нас же участие в фильме было в первую очередь товарищеской помощью, к которой неприменима логика захватной стачки или оккупации. И принципы взаимодействия вытекают из этого.
Что такое коллективность. Коллективность — это постоянный поиск общности, движение к взаимному доверию. У каждого коллектива есть рамки, как и у каждого процесса. Вопрос лишь в способе самоорганизации в пространстве. Не безмолвное подчинение воле лидера, а осознанное делегирование своего тела и времени для достижения общей цели. Но в то же время, коллективность не исчерпывается достигнутой целью, а является самоцельным процессом изобретения новых форм со-действия и со-причастности. Поэтому коллективность требует своего переутверждения, регулярной проверки тех оснований, что держат нас вместе. А еще коллективность — это любовь, добровольное жертвование обыденным ради высокого и высоким ради обыденного. К ней нельзя принудить, ее нельзя утвердить полномочиями только одной стороны.
В идеальном мире Йозефа Бойса, где «каждый человек — художник», вообще не должно быть никаких проблем с тем, чтобы отдать товарищу ненадолго своё тело, чтобы сделать произведение, особенно, если оно кажется тебе сильным высказыванием. У тебя не убудет, ты не будешь чувствовать себя использованным, потому что твой собственный творческий потенциал при этом никто не отнимает и не запрещает тебе делать всё, что ты делаешь.
Дело в том, что мы понимаем коллективность диалектически, а не идеалистически. Только и всего. Нет никаких автономных субъектов со своей волей. Наша воля не принадлежит нам безраздельно, а вписана в общественные отношения современности. И выпрыгнуть из них не получится. Мы одновременно и продукты и творцы истории.
Что такое взаимный диалог и конструктивная критика. Мы считаем, что опасно с пренебрежением относиться к вопросам дисциплины, (само)контроля и процедурам принятия решений. Озвучивая это, мы оказываемся в заведомо проигрышной позиции, ведь здравый смысл — оружие консерваторов, а вовсе не агентов будущего, коими художники должны являться. Однако мы хотим действовать и доводить начатое до конца, и ради этого нам приходится исходить не из идеалистических представлений, а отталкиваться от реальных обстоятельств, от тех сложившихся экономических и институциональных отношений, от социальных и властных иерархий, которые задают нам матрицу наших взаимодействий. Геральд Рауниг писал, что бунт, основанный только на логике “восстание — захват власти”, лишь усугубляет и закрепляет действующие несправедливости. Поэтому для взаимного диалога и конструктивной критики необходимо активизировать все три компонента революционной машины одновременно: а именно, сопротивление, восстание и учредительную власть. Сопротивляться несправедливости, восставать против исключения, (пере)учреждать основания общности. “Равенство недостижимо, но это не значит, что к нему не нужно стремиться”. Только так мы сможем участвовать, делать, говорить, критиковать на равных, предлагать и переживать все это вместе. Ведь искусство — это трата, любовь — это трата, коллективность — тоже трата, а все остальное лишь капиталистические инвестиции и накопление.
Коллектив авторов, участников фильма
Анастасия Вепрева, Андрей Нестерук, Анна Терешкина, Георгий Лосев, Лия Гусейн-Заде, Роман Осминкин, София Акимова