Левые и последний цикл постсоветских протестов
В Санкт-Петербурге прошла презентация проекта Openleft.ru и дискуссия о стратегии левых в последнем цикле постсоветских протестов.
17 декабря в Центре независимых социологических исследований (ЦНСИ) в Санкт-Петербурге прошла презентация проекта Openleft.ru и дискуссия об участии левых в последнем цикле постсоветских протестов. Встреча была организована при поддержке исследовательской группы «Лаборатория публичной социологии» (PS. Lab).
Илья Матвеев рассказал о редакции сайта, кроме него самого включающей публициста Илью Будрайтскиса, журналистов, историков искусства Глеба Напреенко и Александру Новоженову. У «Открытой левой» есть несколько приоритетных тем: политический анализ, коллективная борьба за трудовые права, особенно творческих и интеллектуальных работников (рубрика «Право на труд»), культурная критика, история советского искусства и политика памяти, левый урбанизм и критика неолиберальных городских проектов, экономическая аналитика и статистика, информационное сопровождение активистских кампаний и кампаний солидарности. «ОЛ» – это интеллектуальное издание, наводящее мосты между активизмом, наукой и искусством, предлагающее цельный образ мышления и действия для максимально широкой аудитории.
Рассказ о собственно политической линии «ОЛ» Илья Матвеев начал с наблюдения: многие украинские левые сейчас сравнивают Евромайдан с Болотной и жалеют о том, что лишены тех преимуществ и возможностей, которые были у россиян. Но когда в 2011 году начались протесты в России, российские левые точно так же жалели об отсутствии возможностей, доминировании чуждых нам политических сил, и сравнивали ситуацию с Западной Европой, США и Occupy Wall Street, а иногда и… с той же Украиной. Разумеется, сравнивали не в пользу России.
Последний цикл постсоветских протестов демонстрирует устойчивую реакцию левых. В одних случаях все сводится к полному отказу от участия под предлогом нежелания «создавать массовку» оппонирующим политическим силам. В других случаях решение об участии все же принимается, но основной мотив этого участия – «привнесение» в протест социальных требований.
По мысли Ильи Матвеева, именно такие – противоречивые, классово неоформленные, одним словом, «неправильные» — протесты будут и дальше происходить на постсоветском пространстве, и нужно быть готовыми эффективно участвовать в них. До 2011 года анализ левых опирался на идею о том, что социальные движения будут постепенно расти и в конце концов возможен социальный взрыв, а значит, задача левых – в политизации социальных движений. Сейчас понятно, что доминируют политические протесты и нужно их «социализировать», — а не политизировать социальные движения. Но как это делать? Привнесения социальных требований недостаточно. Политическая борьба в подобных движениях и вокруг них – это в том числе борьба риторическая, борьба за символы. Поэтому так ценна попытка украинской «Левой оппозиции» сформулировать свое видение «социалистической Европы», «красной Европы», которое могло бы перекликаться с не вполне оформленными «европейскими» идеалами участников Евромайдана. С другой стороны, важно открывать движение не только своим идеям, но и своей практике – практике самоорганизации и коллективных действий, многолетний опыт которой есть у левых. Именно поэтому так важно не антагонизировать профсоюзную борьбу в индустриальных центрах, наводить мосты между ней и оппозиционным движением, демонстрировать фундаментальное сходство этих двух видов протеста хотя бы в том, что их участники борются за свои права – право на коллективные переговоры и право, к примеру, на честные выборы.
Иван Овсянников, активист РСД-Петербург, информационный работник профсоюза МПРА, в своем выступлении предложил оригинальную трактовку разногласий в левой среде в отношении последнего цикла протестов. Мы публикуем тезисы его доклада, расширеная версия которых появится на Anticapitalist.ru:
«Эта дискуссия посвящена «неправильным протестам». При этом, очевидно, подразумевается, что не протесты являются неправильными (история не может быть правильной или неправильной), но наличествует некая «неправильность» в понимании общества левыми интеллектуалами и активистами, из коей вытекает их политическая беспомощность.
Что же заставляет различных левых авторов рассматривать все эти – очень разные – протестные движения как «неправильные»? Я думаю, что одна из причин этого – явление, которое я бы обозначил как классовый или социальный эссенциализм. Думаю, это заблуждение характерно как для левых, считающих себя марксистскими ортодоксами, так и для ревизионистов (я не вкладываю в оба эти термина ничего негативного).
Итак, попробуем восстановить ход рассуждений «ортодоксов» и ревизионистов.
а) Ортодоксы: Движение не выдвигает «социальных лозунгов», левые лидеры и политические силы в нем не доминируют, следовательно, движение не является пролетарским по своей сущности (социологические характеристики протестующих обычно подгоняются под заданный вывод), следовательно, левые должны либо осудить это движение как мелкобуржуазное, либо занимать сдержанную или нейтралистскую позицию.
Что неверно в этом рассуждении? Во-первых, за ним стоит крайне узкая трактовка классовой борьбы, которая сводится к чисто экономической проблематике. Предполагается, что «пролетарский» протест устроен наподобие пирамиды Маслоу, его стимулы расположены в раз и навсегда предопределенном порядке: на первом плане — сфера труда и соцобеспечения, а все остальное если и присутствует, то где-то на периферии. Во-вторых, предполагается, что социальное положение индивидов жестко детерминирует их политическое поведение (пролетарий должен быть предрасположен к левым идеям и запрограммирован на определенного рода действия, скажем, забастовки). Соответственно, возбудителем «правильного» протеста должно быть экономическое неравенство, а его лозунги с самого начала – носить эгалитаристский, латентно антикапиталистический характер.
б) Логика рассуждений ревизионистов очень похожа на вышеизложенную, только исходят они не из содержания протестов, а из их формы. Поскольку массовое участие в политике, имеющее такие-то и такие-то внешние признаки (массовая стихийная мобилизация и самоорганизация, непосредственное переживание солидарности и т.п.) – соответствует представлениям левых о том, как должна выглядеть революция, то, значит, у такого движения должна обнаружиться правильная «природа», здоровое бессознательное. Если политическое содержание такого протеста и его цели выглядят реакционными, значит, виноваты в этом плохие лидеры и структуры. Следовательно, нужно искать такую формулу, которая позволила бы левым поддерживать бунтующие «массы» вопреки их лидерам, лозунгам и вероятным политическим последствиям их действий.
Обе точки зрения – «ортодоксов» и «ревизионистов» — на мой взгляд, страдают односторонностью, причем на ревизионистском полюсе тоже начинает складываться своего рода догматика. Обе фракции демонстрируют опасную тенденцию к потере левыми политической субъектности: в одном случае нам предлагают полностью идентифицироваться с профсоюзами, в другом – слиться с протестным движением, по возможности сгладив «неудобные» с точки зрения либерального или национал-либерального мэйнстрима острые углы (чтобы не оттолкнуть, не изолироваться и т.п.). В обоих случаях левые смотрят на себя самих как на что-то, находящееся вне общества, вне класса трудящихся и это лишь усиливает реально существующую дезадаптацию и маргинальность.
Я далек от того, чтобы давать какие-то готовые рецепты, да это и невозможно, учитывая, что движения, характеризуемые в рамках этой дискуссии как «неправильные» — очень разные. Например, Болотная и Евромайдан – это две очень разные истории, в том числе – с точки зрения того пространства и возможностей, которые они дают левым. Поэтому я ограничусь лишь некоторыми критическими замечаниями как в адрес «ортодоксов», так и «ревизионистов».
1. Классовый антагонизм в капиталистическом обществе является тотальным, деформирующим все сферы человеческого существования. Это относится не только к сфере труда, но и к политике, идеологии, гендерным, национальным, внешнеполитическим проблемам и т.д. и т.п. Нечувствительность левых к целому ряду актуальных областей, отказ от мышления в пользу банальных идеологических формул и стандартных подходов – одна из причин наших неудач.
2. «Ортодоксам» пора отказаться от вульгарно-марксистских представлений о классах и классовом сознании. Идея о том, что экономические факторы, в конечном счете, предопределяют идеологию и политическое поведение тех или иных социальных групп, по существу, верна, но все это происходит не прямо, не механически, а необычайно сложным образом. В современной России не существует четко разграниченных классовых общностей или субъектов. Не существует и пресловутой «социальной базы», предусмотрительно зарезервированной за левыми историей. Поэтому мы не можем действовать так, как будто пролетариат, мелкая буржуазия и т.п. – это такие наши знакомые, с которыми мы каждый день встречаемся на улице.
Что касается «ревизионистов», то я бы предостерег их от другого рода заблуждений.
Не все, что выглядит как революция, ею является. Не стоит воспринимать массовую мобилизацию, самоорганизацию и всеобщую эйфорию как какой-то критерий истины. В этом смысле мне близка позиция Тарика Али, высказанная в статье «Что такое революция» по поводу арабских движений: «На самом деле численность протестующей толпы не является определяющим фактором — люди из этой толпы порождают революцию лишь тогда, когда у них (у большинства из них) есть четкие социальные и политические цели. Если их нет, то этих людей оттеснят те, у кого такие цели есть или же само государство вскоре отвоюет утраченные позиции».
Массы не невинны. «Неправильные» лозунги и лидеры не являются случайностью, на которую можно просто закрыть глаза. И не всякое массовое движение протеста дает политические шансы левым. В этом смысле Евромайдан, конечно, с большой долей условности, можно охарактеризовать как националистически-либеральное движение, а Болотную – как движение либерально-левое.
Наконец, ничем не обоснован тезис о том, что чем дальше, тем больше мы будем сталкиваться с «неправильными» протестами. Это равносильно признанию в том, что классовые противоречия уступили место каким-то иным, а значит, если мы хотим остаться революционерами, нужно переквалифицироваться в либералов или националистов. Но, к счастью, нет фактов, которые подтверждали бы это. В последнее время мы стали свидетелями множества «правильных» движений в самых разных частях света. Вспомним «Оккупай», Таксим, протесты в Бразилии и мн. др. Безусловно, с изоляционизмом и сектантством необходимо бороться, только не под флагом отказа от социалистического радикализма, классового подхода и партийного принципа организации. Необходимо учиться у наших врагов, а не приспосабливаться к их гегемонии в протестном движении. Формировать собственную повестку и узнаваемый политический стиль, а не убегать от политики».
Полная версия тезисов ожидается на сайте Российского социалистического движения.
Максим Алюков, магистрант Европейского университета в Санкт-Петербурге и участник исследовательской группы PS. Lab, предложил социологическую интерпретацию последних протестов, связанную с деполитизацией постсоветских обществ. Он рассказал о том, что такое деполитизация вообще (отрицание идеологии, недоверие по отношению к любым политическим институциям) и указал на специфичность постсоветского контекста: 1) господство приватной сферы, инерцию советского опыта, 2) тот факт, что политика ассоциируется с тоталитаризмом, 3) недоверие к публичной политической речи, 4) атомизацию и отсутствие опыта коллективного действия, инфраструктуры политического участия.
Это состояние, по мысли Максима Алюкова, приводит к невозможности сформулировать позитивную программу и утопию. Боязнь любых устойчивых организационных форм приводит к тому, что протесты не идут дальше митингов. Атомизированные, разобщенные люди доверяют лидерам протеста и подчас защищают повестку, которая противоречит их интересам. Завершая свое выступление, Алюков подчеркнул, что левым необходимо вырабатывать свою тактику участия в постсоветских протестах, которая учитывала бы особенности деполитизированного общества.
- Читайте также: «Не наш протест?», «Ноябрьские тезисы».